Малевич -- гениальный мистификатор. Вот уж скоро будет век, как доброхоты пялятся в «Черный квадрат», разглядывая на его кракелюрчатой (с трещинками) поверхности шифрограммы скрытых смыслов и тайных знаний. Насупленное речетворчество Малевича под стать его супрематическим холстам. Шаманские заклинания о предметном и беспредметном в стройную философскую систему способна уложить лишь издатель полного собрания сочинений Казимира Севериновича профессор Александра Шатских. Но стоит только подумать, что ничего тут нет, и король голый, и мистификация суть фальсификация, как звезданут тебя такие слова и образы (ну например: «Католический храм, уходящий дух его построился в клине, который упрямо рассекая купол идет, скрыв в себе весь свой мир живый, обеспечив ему дорогу через клин своего орудия»), что в себя прийти не можешь: голенькая, отформованная в геометрическое тельце супрематизма истина в твоем кулачке и зрачке трепыхается.

Затейник Малевич и со своей биографией много чего учудил. До последнего времени люди простодушно думали, что он родился 4 марта 1878 года (свидетельство сестры Виктории Зайцевой). А его, оказывается, тогда еще на свете не было. Родился 11 февраля (23 нов. ст.) 1879 года. Так что, в лучших традициях сюжета о романтических двойниках, Казимирово 125-летие некоторые отмечали дважды.

Третьяковская галерея -- по уточненным данным. И даже посвятила художнику выставочный год. Открылся он выставкой графики Малевича и его учеников Чашника и Суетина из частного архива, а также презентацией факсимильного альманаха «Уновис №1», созданного под чутким руководством Малевича и переизданного сотрудницей ГТГ Татьяной Горячевой. Второе событие года Малевича -- презентация в конце прошлой недели изданного самого полного на сегодняшний день двухтомного архива художника и его же возрожденной к музейной жизни «Супрематической архитектурной модели».

Колоссальных объемов и отменного полиграфического качества двухтомник состоит из маленьких и скрупулезно подбиравшихся в течение долгих лет литературных фрагментиков (переписка, воспоминания, документы), в каждом из которых поселился свой Казимир Северинович. В одном, например (письмо к Михаилу Матюшину от 23 июня 1916 года), такой: «Земля брошена как дом, изъеденный шашлями. И на самом деле в человеке, в его сознании лежит устремление к пространству, тяготение «отрыва от земли». А в другом (письмо к Григорию Петникову от 19 июня 1934 года) такой: «Беспредметный мягкий шум леса ветром движимый приятен, ибо это не шум города, не музыка человека, а музыка беспредметной природы». А в письмах к своей последней жене Наталии -- такой: «Но так же как на словах не знаю, как ласкать тебя, так не знаю как писать письма ласковые, чтобы и они не были похожи ни на чьи... Целую тебя, мое золото, крепко крепко, твой всегда Казик».

Конечно, все поселившиеся в главах-конвертах писем «малевичи» друг другу не антагонисты. Просто, чтобы получить совершенно-завершенный образ художника, с текстами двухтомника необходимо провести ту же операцию, что мы делаем с картинкой -- головоломкой, паззлом. Собрать по крохам композицию Целого. Но приготовимся к тому, что выложить это Целое до конца никогда не удастся. Все же Малевич -- мастер мистификаций!

Нет ничего удивительного в том, что паззлом вышла и представленная в двух вариантах (опять двойничество) «Супрематическая архитектурная модель», сделанная Малевичем в 1927-м и на следующий год приобретенная ГТГ. Среди сохранившихся архитектонов этот -- единственный в форме колонны. В июне 1931 года Малевич написал другу-художнику Ивану Клюну: «...Да поставить на могиле башню по форме той колонки, что в Третьяковке... с вышкой, в которой будет поставлен телескоп Юпитер смотреть».

С завещанием Малевича поступили скверно. Могила колонной украшена не была, а третьяковский архитектон разрушался в запасниках (материал невечный -- гипс). В 1965 году был списан в Загорский архив. Вернули его в 1993 году. Отреставрировали. Но многие пластиночки-ребрышки на сторонах пирамидки-колонки оказались утраченными. По фотографиям и сохранившимся клеевым следам архитектор Юрий Аввакумов сделал свою гипсовую модель-реконструкцию, собрал свой «Малевич-паззл». Он в соседней от руинированного, исторического архитектона витрине. На мой вопрос, существует ли в кустящихся по телу архитектона тонюсеньких ребрышках какой-либо модульный принцип, Аввакумов ответил: «Может быть, но я его сформулировать не могу. Собирал, во многом доверяя интуиции». В результате получившийся в целом образ и стал метафорой модуля: модуля иррациональной геометрии Вселенной Малевича.