Стоило нам в прошлый раз слегка «лягнуть» издательство «Амфора» за клонирование в промышленных масштабах «Дневника Бриджит Джонс», как к весне у них созрела очень и очень приличная серия. Притом приличная во всех отношениях, что для «Амфоры» редкость, потому как в последние годы они умудрялись и самые что ни на есть спелые романы упаковать в такую обертку, что с души воротило. А тут -- нате пожалуйста: три к ряду яркие рисованные обложечки серии «Кулинарные страсти». Первые два романа серии хорошо знакомы русскому читателю. Это «Шоколад на крутом кипятке» мексиканки Лауры Эскивель, уже выдержавший три или четыре переиздания, и чуть менее популярная в России «Кухня» Бананы Есимото.

«Шоколад» Эскивель -- отличное крепко замешанное пойло. Читаешь его и понимаешь, почему женщине не грозит карьера шеф-повара. Нет, не отравит -- приворожит, отворотит, заколдует, к чертям отправит, аппетита лишит. Роман мексиканки что календарь, круг года, череда оригинальных рецептов, пахнущих чем-то пряным и острым. Как женский передник на груди, уткнешься в него -- и голова кругом. Помешивает героиня книги свои приворотные зелья, что календарь судьбы прокручивает. А мужчины только ее стряпни и дожидаются: путь к их сердцу -- понятно, каким образом проложен. Отличное варево намешала колдунья Эскивель. Жаль, давно уж: роман изготовления середины прошлого столетия.

Банана Есимото -- девушка помоднее и посдержаннее. В современной Японии почитается молодежью как второй культовый номер после Харуки Мураками. В России все поголовно взялись пожирать суши, а вот к гастрономическим творениям Бананы отнеслись с подозрением. И напрасно: японская кухня нынче в моде, в каком бы обличии она не являлась.

Банана -- это, разумеется, псевдоним, легкий стеб над читателями Басе, который переводится как "банановое дерево". Кухня -- это не место, где ведутся тяжелые разговоры. "Кухня -- это место, где готовят пищу. Какой бы она ни была, мне все едино. Хорошо, когда под рукой всегда есть несколько сухих, чистых салфеток, а свет отражается на белом кафеле". Хорошо, когда в доме есть большая удобная софа, коллекция электроприборов, а в холодильнике много продуктов. В каком-то смысле повести Бананы Есимото -- это обыкновенный глянцевый женский роман со всем традиционным набором страданий, любовей и смертей. Но только в любви здесь признаются посредством гастрономии. "Готовя по рецепту морковный ампон, я чувствовала, как моя душа проникает в него". Кого люблю -- накормлю. А не люблю -- отравлю. Это уже не любовный роман, а какой-то Владимир Сорокин. Японская барышня не чурается напыщенной романтической лексики. "Я узнала, как прекрасно, когда кажется, что сил больше нет, а в твое сердце вливается прекрасный лунный свет". Но напустив голубой романтической пыли, она тут же сметает ее своей гастрономической дурью. Она пишет про традиционные семейные ценности и про то, как здорово вместе смотреть по вечерам телевизор. Но только мама у нее оказывается папой. А возлюбленный попадает в автокатастрофу и является в виде голубого утреннего привидения. По ее повестям легко нарисовать комикс-мангу, а можно употребить и как поваренную книгу. Они про повседневность. Про белую поверхность кухонь и дней.

А вот третий роман из разряда «Кухонных страстей» -- пирожок, что называется, с пылу, с жару. «Ежевичное вино» англичанки Джоан Харрис (перевод с английского Оксаны Кириченко) на родине вышел всего три года назад. Романы как хорошо настоянное вино, с годами ценность их только растёт. Молодое вино -- отдельная радость, легко ударяет в голову и не оставляет утреннего дурмана. Настойка Джоан Харрис, несмотря на год изготовления, пахнет чем-то землистым, густым и солёным, как сама почва. Такой роман мог быть написан когда угодно, хотя англичанка и строго блюдет даты, последняя из которых -- сентябрь 1999 года. Интрига закручивается вокруг молодого писателя Джея Макинтоша. Когда-то тот написал бестселлер под названием «Хмельно-яблочный Джо» и стал всемирно известной знаменитостью. Но время прошло, запал куда-то улетучился, издатели перестали звонить, и он поселился в Сохо с рыжеволосой яппи по имени Керри. Чтобы поддерживать свое финансовое благополучие, Джей пишет дурные фантастические романы под псевдонимом Джо Винолюб. Романы эти пользуются огромным спросом у идиотов, поклонницы не досаждают, и герой тихо шалеет от переизбытка вина и новых моделей компьютерных игр. Так длится до тех пор, пока со старинного ранчо своих предков Джей не привозит пять бутылок бормотухи, один только запах которой заставляет повествование пуститься в пляс и существенно прибавить темп. Далее цепочка раздваивается: сюжет постоянно скатывается во временные ямы флэшбеков. Когда-то, томясь от скуки на каникулах в старом шахтерском городке, герой познакомился со странным старикашкой по имени Джо. Был этот дедушка не то маг, не то огородник, не то просто болтун, но с тех пор так и не появилось у Джея Макинтоша ближе и дороже человека. А тот куда-то исчез и даже письма не оставил. Только горстку семян, да сюжет для первого романа.

Пересильте себя, выпейте первый глоток «Ежевичного вина», пусть оно и отдает деревенским самогоном. Поверьте, оно проберет вас до самых кончиков пальцев. Заставит вспомнить собственные каникулы, бабушку, деревню и старуху из соседнего дома, которую считали колдуньей, а она оказалась душа-человек. Потому что это роман про детство, как оно есть, без сентиментальностей и сюсюк, про первое предательство и первую некнижную мудрость. Про то, что если запомнить запах ежевичного вина и прорастить оставленные дедом зерна, то что-то в жизни, глядишь, и получится. А нет -- так и повесишься у себя в Сохо на красивом блестящем крюке. Оно про запахи и звуки, которые легко впитываешь в себя лет в 14, а потом полжизни готов отдать, чтобы снова их различить.

Отличное «Ежевичное» 1975 года изготовления, употребить под сопровождение винила Эда Стюарта.