28 и 29 апреля в рамках фестиваля будут показаны спектакли, которые отечественные театралы ждут с особым нетерпением, -- "Игра снов" Роберта Уилсона и "Отелло" Эймунтаса Някрошюса. О втором из них газета "Время новостей" уже писала. В новой постановке сумрачного литовского гения нет той символической насыщенности, от которой прежде замирало сердце, сценическая атмосфера кажется более разреженной, а театральный текст -- внятным и простым. Поражают в данном случае не метафоры, а умение выстраивать человеческие отношения по законам психологического театра, не меняя их шекспировского масштаба. В прошлом сезоне "Отелло" в Москве поставили дважды. Причем и в добротно-традиционном спектакле Театра Армии, и в изысканно-постмодернистском Театра им. Вахтангова в самые патетические моменты зрители начинали хихикать, а на фразе "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?" и вовсе смеялись в голос. Някрошюс возвращает почти уже погребенный публикой жанр любовной трагедии на современную сцену, а Владас Багдонас, артист неистового темперамента и фантастической мужской энергетики, доказывает, что страсть и бешеную ревность все еще можно играть убедительно. В этом смысле "Отелло" Някрошюса даже более принципиален для современного театра, чем его же гениальный "Гамлет" и ошеломляющий "Макбет".

Единственное, что можно с точностью сказать про спектакль Уилсона: страстей и психологических изысков в нем не будет. Холодный эстетизм знаменитого театрального космополита с ними несовместим. "Игра снов" -- одна из самых вычурных и претенциозных пьес Августа Стриндберга с очень запутанным сюжетом, но это в данном случае не имеет никакого значения, ибо известно -- литературные тексты маэстро читает по диагонали, а иногда не читает вообще. Они для него лишь точка опоры, с помощью которой он переворачивает театральный мир. Вряд ли то, что делает Уилсон, вообще можно называть спектаклями. Скорее огромными инсталляциями. Зеркало сцены напоминает у него монитор с компьютерной графикой. Носить пиджаки, есть или вести обыденные разговоры в таком пространстве совершенно невозможно. В гурманских театральных блюдах Уилсона человек -- лишь один из ингредиентов, ничуть не более важный, чем свет, цвет, звук или мизансцена. Режиссер не умирает в актере, он лишь использует его как единственный динамический элемент своих завораживающе красивых сценических картин.

К сказанному надо добавить, что "Игра снов", поставленная маэстро в Городском театре Стокгольма, -- один из самых дорогих и технически сложных спектаклей Европы. Для того чтобы смонтировать его, здание МХАТа арендовано на шесть дней. Из Швеции пришлось привезти тонны сложнейшей аппаратуры. Больше всего технические службы театра боятся, что в сети будет прыгать напряжение. Если компьютеры дадут сбой, спектакль может сорваться. Последнее обстоятельство, разумеется, только подогревает интерес публики.

Между тем, подогревать его уже, кажется, некуда. По свидетельствам очевидцев, пытаясь прорваться на спектакль Джорджо Стрелера "Арлекин, или Слуга двух господ", которым открылась олимпиада, публика чуть не снесла двери Малого театра. Широкое распространение получили поддельные билеты, а под тяжестью театральных "зайцев" грозили обвалиться ярусы. При этом надо учесть, что "Арлекин" шел неделю, а спектакли Уилсона и Някрошюса будут идти всего два дня. Зато потом, вплоть до середины мая, в основной программе олимпиады объявляется перерыв.