Один из самых мощных некоммерческих проектов художественной ярмарки «Арт-Москва» --выставка «В сторону экрана» -- подготовленная кураторами Иосифом Бакштейном и Виктором Мизиано панорама зарубежного видеоарта 90-х годов. Именно в 90-е видео стало самым распространенным даже не жанром, но форматом современного искусства -- наиболее прозрачным и гибким из художественных языков, не стесняющим прямоту высказывания и допускающим любую интонацию: иронию, предельную лирику, высокий пафос.

Выставка показывает самые разные формы видеоарта. Оперирующего медийными или архивными образами, как в работах одесситов Ольги Кашимбековой и Глеба Катчука и поляка Мачи Топоровича. Или «оживляющего» образы классической живописи, как у Анны Катерины Дольвен, сделавшей римейк картины Эдварда Мунка. Или наследующего выразительные средства других искусств: «видеоскульптура» берлинского художника Бьерна Мельхуса -- это мозаика, выложенная из изображений на восьми мониторах. Связующая все экраны зеленая линия сначала разбивается на восемь отрезков. И, как в фантастических сериалах, в столбах зеленого света возникает фигурка автора, которая затем раздваивается, разыгрывая на каждом из мониторов гротескное шоу нарциссического выяснения отношений с самим собой.

Видео «Отец и сын» эстонца Яна Тоомика на первый взгляд кажется документацией «семидесятнического» экстремально-лирического перформанса. (Характерно, что именно с документации перформансов, с работ Вито Акончи, Марины Абрамович, Брюса Наумана в конце 60-х -- начале 70-х и начинался видеоарт.) Обнаженный человек едет на коньках через заснеженный залив навстречу своему сыну. Но смысл работы может передать лишь видео, оставляющее за кадром саму встречу отца и сына. Сын так и не появится на экране -- мы слышим только его бесплотное пение, осеняющее зимний пейзаж.

Идиллический пейзаж -- спокойная гладь горного озера -- возникает и в работе англичанина Грэхама Гассина. Но компьютерная программа, основанная на теории катастроф, может в любой момент произвести посреди этого озера чудовищный взрыв. Правда, невозможно предсказать, когда он произойдет и окажется ли в этот момент перед экраном хоть один свидетель неуловимого события.

В работе южно-корейской художницы Ким Сооя зритель оказывается как бы перед воротами, открывающимися на четыре великих мегаполиса Востока. На каждом из четырех проекционных экранов возникает маленькая фигура женщины с длинной черной косой, видная только со спины. Это фигура автора-проводника, но зритель может воспринять ее и как свою собственную проекцию. «Женщина-игла» (таково название работы) своим молчаливым присутствием словно сшивает полотнища мира.

Гибкость видеоязыка позволяет ему стать действительно глобальным искусством. Две, наверное, самых мощных работы на выставке произведены не западным, а экзотическим восточным миром. Кроме «Женщины-иглы» здесь показана знаменитая видеоинсталляция Turbulent иранской художницы Ширин Нешат, получившая приз на Венецианской биенналле 1999 года. Работа Нешат -- это поединок существующих на двух противостоящих экранах певцов, мужчины и женщины (при том, что в Иране запрещено женское пение). Но он обретает мощь противостояния антагонистов в античной трагедии: если за спиной мужчины присутствует «хор» (зрители -- также исключительно мужчины), то женщина выпевает свою песню-плач, обращаясь к пустому залу. Она может взывать лишь к нам -- находящимся по другую сторону экрана посетителям выставки. Работа Ширин Нешат возвращает видео, которое традиционно считается искусством отстраненным, интенсивность живого присутствия.