Прошедшие длинные выходные оказались богаты вокалом и событийностью. В БЗК красивым концертом с участием знакомых просвещенной публике оперных солистов -- Хиблы Герзмавы, Дмитрия Корчака, Константина Андреева, Родиона Погосова и Ирины Ромишевской -- вспоминали российского дирижера Евгения Колобова. В 90-е он перекроил местные оперные стандарты, а потом умер «в день первой репетиции Национального филармонического оркестра», о чем в программке сообщалось в том духе, что это и послужило поводом для нынешнего концерта НФОР. Программа была примерно в том стиле, который изящно практиковал сам Колобов, -- не совсем сборный концерт, а скорее дивертисмент с явной или, как здесь, угадывающейся драматургией. Нечто как будто легкое и необязательное, но с оттенком захватывающего оперного спектакля.

Почти все молодые люди (кроме Герзмавы) когда-нибудь работали в колобовском театре «Новая опера». В письменном предисловии к концерту директор НФОР Георгий Агеев объяснил, что на этом месте, конечно, должна была быть Екатерина Сюрина -- обаятельная колобовская прима с редким театральным даром. Но она теперь так занята репетициями своего дебюта в берлинской «Штаатсопер», что не смогла поддержать эффектную тему концерта. Но и Герзмава, чьи вокальные образы обычно симпатичны, но не разнообразны, отлично справилась с доставшейся ей главной ролью. Даже прыгнула выше головы, когда трагическими нотами вердиевской Виолетты Валери убедила публику в своей неодноплановости.

В первом акте преобладали лирические тона, ласковые слова, нежные краски, воздушный концертный стиль и красивые арии. За печально умирающим Родриго («Дон Карлос» Верди) в гладком исполнении Родиона Погосова следовала ласковая Лауретта Герзмавы («Джанни Скикки» Пуччини). Возвышенному квартету из «Риголетто» (все, кроме Корчака) отвечал проникновенный дуэт Мими и Рудольфа из Богемы, в котором Герзмава преодолевала собственное амплуа Мюзетты, а ее партнер Константин Андреев по-юношески трепетно балансировал между героическим и лирическим реноме, а еще брал верхнюю ноту так, как фигуристы исполняют сложный прыжок -- с длинной и заметной подготовкой. Кульминацией лирического акта (если не всего концерта) стала ария Надира из «Искателей жемчуга» Бизе. Дмитрий Корчак с архивным тембром голоса и мягким, антикварно-изящным стилем чуть не заставил прослезиться каменные стены.

Во втором отделении он в партии Ленского (при участии Погосова-Онегина) задал такой благородный тон трагическим фрагментам вечера, что трудно было не выдержать его до конца. Финальная часть вечера вся была из «Травиаты», печаль была красива и аристократична, но становилась все светлее, пока не выяснилось, что ансамбль Герзмавы и Корчака любой мелодраме все равно придаст оттенок изысканной комедии (здесь -- диалога Керубино и Графини).

Драматургическую линию поддерживали оркестровые интермедии -- сперва «Манон Леско», потом «Таис» очаровывали мягкими линиями, пышными валами кульминаций, воздушными ямами пианиссимо и таким стилем, в котором редко звучат интермедии в вокальных концертах. Молодой темпераментный дирижер Теодор Курентзис справился с ними чуть убедительнее, чем с бурным «Танцем семи покрывал», но в целом был хорош в вокальных номерах и вообще провел концерт как вдохновенный управляющий.

Заметно меньше бурь, нежных улыбок и романтизма было в Большом театре, где почему-то в тесном Бетховенском зале, а не на Новой сцене пел когда-то ленинградец, а теперь знаменитый европеец Сергей Лейферкус -- звезда театра «Ковент-Гарден», регулярный гость престижнейшего фестиваля в Глайндборне, участник постановок «Метрополитен-Опера» и венской «Штаатсопер». Для этого концерта Лейферкус выбрал сложную по стилю и раритетную по духу русскую программу -- «Прощание с Петербургом» Глинки, романсы Бородина и Даргомыжского. Публика таяла, вслушиваясь в безупречную драматургию глинкинского цикла с несколькими кульминациями («Попутная песня», «Рыцарский романс», «Не требуй песен от певца»), в экспрессию романсов Бородина с диапазоном образов от завораживающего сумрака («Для берегов отчизны дальной») до юмора («Спесь»), а также в стильное актерство сатирических песен Даргомыжского.

Несмотря на заметную разницу в классе и владении стилем между героями вокальных вечеров, объединяет их благородство тона, с которым они предлагают свое искусство местной публике -- скромно надеясь на отключение мобильников, на отсутствие аплодисментов между частями циклов. На то, что публика не только почувствует легкий бриз кокетливой концертности, но и оценит поэтику строгого мастерства.