Три скульптора, широко шагнувшие из XIX века в XX, чьи отношения составили странный треугольник страсти, -- Огюст Роден, Анна Голубкина, Камилла Клодель, -- «встретились» спустя сто лет в залах Третьяковской галереи (по историческому адресу в Лаврушинском переулке). Скульптуры и рисунки Огюста Родена и его ученицы Камиллы Клодель прибыли из Франции: из парижских музеев Родена, д'Орсэ; из Швейцарии: из фонда Пьера Джанадда; а также из московского Музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Работы Анны Голубкиной предоставлены Музеем-мастерской знаменитой ваятельницы, Музеем Л.Н. Толстого, самой Третьяковской галереей. Выставка, главным спонсором которой явилась British American Tobacco, организована в юбилейный год Анны Голубкиной (140 лет со дня рождения). На вернисаже Третьяковке вручили подарок: выполненный в гипсе портрет архитектора А.О. Гунста, владельца первых мастерских, где обучалась Голубкина. British American Tobacco выкупила портрет из частной коллекции.

Классическим любовным треугольником отношения, связывающие Родена и двух его восторженных поклонниц, конечно, назвать нельзя. Но пламя чувств между ним и его ученицами пылало нешуточное. Тот, кто, по словам Рильке, творил «тела, чуткие, как лица,.. тяжелые гроздья образов, куда сладость греха поступает из корней боли», в повседневности выбирал амплуа сверхличности, небожителя, Великого художника. Женские сердца Роден покорял играючи. Учившаяся в Париже и посещавшая мастерскую Родена Анна Голубкина восторженно писала «лучшему из художников»: «...я всегда буду благоговеть перед Вами, как перед великим художником и человеком, давшим мне возможность жить». А в случае с Камиллой Клодель уроки мастерства дополнялись наукой страсти нежной. После чего наступил неминуемый разрыв. Как ни старалась потом Камилла выйти из тени великого учителя и перестать быть всего лишь протеже господина Родена, ей это не удалось.

Бури чувств и океан эмоций хранят теперь переплетенные в архивах письма. Собранные вместе творения троих из бронзы, мрамора, дерева, гипса образуют ландшафт иной, мягкий и спокойный. В «гроздья образов» Родена чутко вплетаются гирлянды портретов Голубкиной и аллегорий Клодель. Странный дизайн с ширмами символистского, болотного цвета и вьющимися по ним искусственными цветами усиливает элегическую, почти траурную интонацию. Страсти утихли. Круг земной пройден. Все в прошлом. А слившиеся в вечном поцелуе роденовские любовники вдруг стали надгробным памятником истомившемуся Серебряному веку.