День рождения композитора Павла Карманова -- дипломированного специалиста, члена Союза композиторов, любителя минимализма, компьютеров, рекламы, Гайдна, Шуберта, светлой тональности ре-мажор и просвещенного исполнительства -- стал лучшей презентацией новой академической музыки, не считая недавних «Танцев на песчаном берегу» Владимира Мартынова. И не только в текущем сезоне. Во-первых, из-за самой музыки -- старой и новой, сочиненной именинником и, наоборот, первыми лицами мировой минималистской сцены Майклом Найманом и Стивом Райхом. Программа была хоть и длинна (трудно представить себе кратенькую серию из музыки, относящейся к эстетике магических повторов и концептуальных длиннот или как-то корреспондирующей с ней), но при этом строго выстроена, не лишена изящного кокетства и снабжена уютными интригами. Так что после антракта в половине десятого в переполненном зале свободнее не стало.

Вторая причина, по которой вечер оказался лидером в своем жанре, -- это исполнители, собственным статусом и стилем нарушающие обычай играть подобную музыку с удручающей занудностью во взгляде и пальцах или с воодушевлением, украшенным дилетантскими повадками (напомним, что главный оппонент этой традиции -- ансамбль Татьяны Гринденко). Скрипач, консерваторский преподаватель и руководитель ансамбля The Pocket Symphony Назар Кожухарь давно стал одной из самых заметных фигур новомузыкальной сцены. Его активная позиция, изящно-небрежные манеры, знаточество и мягкий авторитаризм не только часто регулируют движение не интересной мутному российскому истеблишменту интеллектуальной, импозантной и знаменитой музыки в местном обиходе, но и задают тон и стиль новому исполнительству. Альтист Михаил Березницкий, виолончелист Борис Андрианов, скрипачка Марина Катаржнова и пианистка Полина Осетинская -- все в разной степени лидеры молодого академического поколения. Они активно заняты филармонической работой, делают респектабельные карьеры (начиная с успехов на конкурсе Чайковского) и за игрой минималистской и другой не вполне высоколобой музыки замечены совсем недавно. И если на декабрьском концерте в Малом зале Консерватории музыка Наймана, Пьяццоллы и Нино Рота в их исполнении еще выглядела стилистически шаткой, то этим вечером везде сошлись концы с концами, а некоторые вещи достигали образцовости в манерах, в типах сосредоточенности и драйва.

Третьим обстоятельством, придавшим вечеру изящный вид и очаровавшим публику, стала видеопроекция с прочими деталями оформления. Все было сделано так стильно и выразительно, как почти не бывало в новомузыкальном жанре (вспоминается отделение с музыкой того же Карманова на «Альтернативе» середины девяностых с «живым» фейерверком за консерваторскими окнами и дымным запахом в зале). Трепетные тюлевые тряпочки рядами над сценой вовсе не навевали самодеятельный дух, но подкупали легкой и ироничной домашней интонацией. Казалось, что они слегка шуршат, но это в микрофон шуршали ноты или соскальзывали на пол страницы партитур. На тряпочки проецировался видеоряд Андрея Клименко -- огоньки свечного пламени в оптовых количествах, буквы имени юбиляра, ноты, лица музыкантов в композициях, адекватных музыкальным, фрагменты компьютерных программ и нежные фотографии композиторов и музыкантов в детстве. Все было прозрачно, конструктивно ясно, трепетно без пафоса и сентиментально без надрыва.

Так и музыка -- морочила элегантным трепетом на манер ритмичных серий свечных огней (трио «Подарок самому себе на день рождения»), смущала игривостью минималистских структур (Delay music в исполнении Дениса Калинского, Марины Катаржновой и автора) или удивляла почти сентиментальными, будто даже не минималистскими речами «Второго снега на стадионе» для альта и фортепиано, в которых постромантическая лексика попала в постминималистскую структуру и там зажила своей завороженной жизнью ребенка со старой фотографии. После почти ортодоксально сделанного обаятельного «КваРетета» (техника повторов и скромных изменений скромного материала, фирменный кармановский сиятельный ре-мажор и классицизм в подтексте) «Слово» для ансамбля духовной музыки «Сирин» изумило на первый взгляд простосердечным пафосом. Но скоро стало ясно, что пропущенное сквозь усилительную аппаратуру и компьютерные внутренности живое звучание «Сирина» вкупе с каноническими текстами, пропетыми на французском языке, не снимая привлекательных для слушателя простодушных одежд, подшивают их неоднослойной улыбчивой ассоциативностью. Последним опусом от именинника стал давний «Форельный квинтет» с виртуозной техникой письма и музыкальных аллюзий, а также с жареной рыбой в финале. Он был представлен в изобретательной и жестокой видеоверсии, что не помешало громкому успеху.

Viola and piano Майкла Наймана в энергичном исполнении Березницкого и Осетинской, а также хрестоматийные Violin phases Стива Райха в отменной лаконичной версии Назара Кожухаря не только дополнили музыку соотечественника, проаккомпанировав ей своим авторитетом, но и очертили ее широкий контекст.

Публика почти не заметила, что речь все время идет о так называемой серьезной музыке, непременными атрибутами которой являются суровые лица музыкантов, стеснительные фигуры авторов, горстки слушателей и пуристский дух экспонирования и восприятия.

День рождения Карманова, избежав стилевой массивности авторского вечера, стал изящным и откровенным представлением о красоте и легкости серьезной музыки, о простоватой шутейности интеллектуальных подтекстов, об игривости меланхолических структур и еле заметной за плотными фалдами юмора грусти. И если раньше многие полагали, что главная черта кармановских художеств -- это их пышущий здоровьем вид, то теперь уже будет трудно не замечать их тонкой и строгой проникновенности.