В начале семидесятых годов студент Техасского университета Тоб Хупер снимал свои первые любительские фильмы и ждал озарения свыше: больше всего на свете ему хотелось найти беспроигрышную формулу, которая бы немедленно вознесла его на вершину голливудской славы. И свою «радости скупую телеграмму» Хупер получил точно в срок: просмотр 16-миллиметровой копии знаменитого фильма Джорджо Ромеро «Ночь живых мертвецов» убедил студента-энтузиаста в том, что успеха можно достичь и в таком сугубо прикладном жанре, как фильм ужасов, не особенно выбиваясь при этом из мизерного бюджета, а посещение рождественской распродажи инструментов и бытовой техники в ближайшем супермаркете сформировало основную тему грядущего шедевра. Взгляд Хупера выхватил из бесконечных рядов жужжащего и хромированного изобилия бензопилу -- и, по собственным словам режиссера, «не прошло и полминуты, как фильм от начала и до конца встал перед глазами».

Результатом циркулярного озарения оказался фильм, снятый за 160 тыс. долл. с помощью энтузиастов-однокашников и с уроженцем Рейкъявика Гуннаром Хансеном (пробавляющимся настройкой тогда еще бывших в новинку компьютеров) в качестве приглашенной звезды. Стилизованная под документ (скорее из бедности, нежели из концептуальных соображений) картина рассказывала о неудачном путешествии компании молодых людей по американской глубинке: на пути горе-путешественников оказалась семья каннибалов-кровосмесителей, успевших благополучно истребить всех мало-мальски близких соседей и взявшихся за случайных туристов, у которых они забирали все необходимое... в том числе и кожу для пошива грубых, но добротных костюмов.

Фильм вызвал реакцию неоднозначную: в некоторых странах он был до недавнего времени запрещен, где-то, напротив, стал объектом культа, породил три по-своему любопытных, но откровенно трэшевых продолжения и в конце концов утвердился в сознании на правах эталонного произведения такого рода. Фильм стали анализировать не только как классику жанра, но и как своего рода общекультурный феномен. «Резне» было посвящено немало серьезных печатных работ. (Например, культуролог Броттман анализировал фильм Хупера в качестве вывернутой наизнанку волшебной сказки, небезосновательно ссылаясь на Юнга и Хейзингу, а кинокритик Шаррет и вовсе назвал свою монографию «Идея Апокалипсиса в «Техасской резне бензопилой».)

В общем, относиться к этому фильму просто как к кровожадной поделке при всем желании не получится -- тем более после того, как хотя бы раз его увидишь. После череды сверхнатуралистических итальянских хорроров и многочисленных американских подражаний Хуперу, расцветших в 80-е, оригинальная «Резня» кажется едва ли не целомудренной в области собственно резни: трудно поверить, но в фильме есть всего один эпизод, в котором бензопила соприкасается с человеческим телом непосредственно в кадре. Но с экрана пульсирующими потоками низвергается совсем другой страх -- иррациональный, архетипический, подходящий скорее для кошмарного сновидения, нежели для кустарной киноподелки. Этакий полет пилы вокруг Техаса за секунду до пробуждения.

Столь внушительное вступление потребовалось в данном случае для того, чтобы стало понятно, какую серьезную задачу поставили перед собой продюсер Майкл Бэй (известный как постановщик масштабных блокбастеров «Армагеддон», Скала» и «Плохие парни») и режиссер-дебютант, а в прошлом клипмейкер Маркус Ниспел, взявшись в прошлом году за новую версию «Резни». Ибо им приходилось вовсе не улучшать одиозный раритет, но попытаться хотя бы немного приблизиться к первозданной мощи эталона. В принципе такое в истории кино случается нечасто, но у Бэя и Ниспела получилось -- их версия того, что произошло в августе 1974 года в Техасе, достойна конкурировать с первоисточником на самом высоком уровне. Они пригласили в ремейк того же оператора, Дэниэла Перла, который стоял за камерой у Хупера, и тот переснял давний кошмар по-новому, взяв от современных технологий все то, что могло ему помочь, но устояв перед соблазном превратить фильм в выставку достижений оптического хозяйства. Они переделали сюжет ровно настолько, насколько необходимо для современного восприятия, но при этом оставили все то, что удивительным образом срабатывало в оригинале. Они экстремально повысили градус визуального насилия, не скатившись при этом в бессмысленный кровавый балаган. История о том, как молодые люди столкнулись с неведомым и не пережили этого столкновения, не блекнет под спудом новейших спецэффектов, но вырастает до уровня современного фольклора. Смотреть этот фильм -- страшный, эффектный, непробиваемо серьезный (юмора в картине не больше, чем в видеозаписи вскрытия) -- стоит, наверное, не всем. Но как минимум двум категориям зрителей сделать это необходимо. Во-первых, недорослям, восприятие которых окончательно разжижено «смешными», халтурными ужастиками, где вид крови вызывает однозначный гогот, -- после новой «Резни» они, хочется верить, призадумаются и поймут, что одними только приколами тема насильственной смерти в кино не ограничивается. И во-вторых --студентам-гуманитариям, которые вообще на фильмы ужасов не ходят, считая их низким жанром. Ибо недалек тот час, когда в экзаменационные билеты новоявленная «Резня» войдет на равных с мифом о трикстере и морфологией волшебной сказки.