Еще совсем недавно казалось, что тема изъятия у нефтяников «природной ренты» останется в истории как главный лозунг думской предвыборной кампании. Однако процесс движется: блок «Родина» уже подал в правительство свои предложения об изменении системы налогообложения нефтяных компаний, а кремлевские и правительственные чиновники дают по этой острой теме противоречивые сигналы. По словам главы экономического управления администрации президента Антона Данилова-Данильяна, сейчас приступить к изъятию природной ренты не представляется возможным, но это не означает, что от этой мысли надо отказываться. Между тем, политическая активность, поднявшаяся вокруг этого вопроса, показывает, что на кону стоит куда большая сумма, чем те 3 млрд долл об изъятии которых из доходов нефтяников говорил Владимир Путин в конце прошлого года. Теперь остается только ждать, к чему приведут дискуссии, и какую окончательную позицию займет президент.

Законопроект, внесенный «Родиной», предполагает введение налога на дополнительный доход нефтекомпаний. Под сверхдоходом понимаются средства, которые остаются у холдингов после возмещения всех понесенных при разработке проекта затрат. Они будут подсчитываться исходя из объема добытой нефти, с учетом ее рыночной, а не трансфертной цены, а затем из этой суммы должны вычитаться понесенные затраты (в проекте предложен закрытый перечень их видов). Полученная сумма будет облагаться налогом по ставке, которую предлагается рассчитывать правительству, в зависимости от уровня окупаемости проекта.

Однако чиновная мысль бьется в другом направлении. И оно указано интересами вполне определенных нефтяных компаний. Речь идет о дифференциации налогов в зависимости от затрат на добычу на каждом конкретном месторождении.

По действующей налоговой системе нефтяники с каждой полученной тонны нефти платят в бюджет фиксированную сумму, которую рассчитывает правительство исходя из мировых цен на нефть российской марки Urals и курса доллара по отношению к рублю. К примеру, при цене на нефть в 220 долл. за тонну (около в 30 долл. за баррель) налог составит порядка 30 долл. с тонны. Однако такая ситуация вызывает протест у малых компаний (от 100 тыс. до 3 млн. тонн нефти в год), которые, как правило, вынуждены продавать основные объемы сырья на внутреннем рынке, где стоимость сырья в несколько раз ниже, чем на мировом. При этом налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ) они платят в том же объеме, что и холдинги, продающие нефть на экспорт. Кроме того, действующая система не учитывает характеристики конкретных месторождений - так что сумма налога не зависит от категории сложности месторождения и уровня понесенных затрат. Именно поэтому государственная «Роснефть», а также «Башнефть» и «Татнефть», которые владеют либо выработанными месторождениями, либо работают над проектами, требующими высоких затрат, неоднократно высказывались за изменение действующей модели и дифференциацию налога.

Владимир Путин в ходе недавней «прямой линии» поддержал идеи увеличения налоговой нагрузки на нефтяников для изъятия сверхприбылей. Он отметил, что «сверхприбыль между нефтяниками и государством делится в пропорции 50 на 50», в то время как в развитых странах на долю государства приходится порядка 80%. При этом, когда в прошлом году правительство предложило «увеличить изъятие сверхприбыли в доход государства, лоббисты нефтяных компаний в Госдуме не позволили это сделать», хотя это позволило бы государству дополнительно привлечь в бюджет около 3 млрд. долл., при помощи экспортных пошлин и увеличения налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ).

Высокопоставленный кремлевский чиновник вчера прямо заявил газете «Время новостей», что г-н Данилов-Данильян "не совсем в курсе" и что власть планирует дифференцировать налоговые изъятия в зависимости от затратности добычи. «Нужно оценить каждую скважину и в соответствии с этим брать налог. Мы знаем позицию правительства - такой механизм способствует коррупции, потому что оценка сложности добычи будет зависеть от чиновников. Но это же не значит, что правительство должно опустить руки, смириться с мыслью о неизбежности коррупции и не вводить механизм, который мы считаем справедливым», -- говорит он. Таким образом, в Кремле думают не о сверхдоходах нефтяников, которые возникают в результате высоких мировых цен, а о тех сверхдоходах, которые имеют одни нефтяники по сравнению с другими.

Заявленная кремлевским источником позиция в корне отличается от того, что публично декларирует премьер-министр Михаил Касьянов. В недавнем интервью он заявил, что такого термина как «природная рента» он не использует и цифра в 3 млрд. долл. ему тоже не знакома. При этом идея МЭРТ дифференцировать ставку НДПИ не кажется премьеру «особенно обоснованной». По его мнению, если разрабатывать месторождение невыгодно, «значит, не надо там пока добывать. Может быть, через 20 лет технологии позволят добывать нефть и там, где сейчас невыгодно», при этом премьер добавил, что он «не категорически против дифференциации» и не исключает, «что 2-3 параметра для учета ценности месторождения ввести можно».

Антон Данилов-Данильян уверен, что сейчас чиновники не могут изымать природную ренту, поскольку «не понимают процедуру ее изъятия, и не знают с чего начать и как действовать», однако «готовы рассматривать любые конкретные предложения, от кого бы они ни поступали -- будь то Глазьев или Зюганов». Пока же «необходимо изучить алгоритм расчета ее изъятия, как эту ренту определить, вычленить, рассчитать». При этом он считает, что «у предпринимателей есть понимание данной проблемы, но они, естественно, не заинтересованы давать рецепты ее решения, значит, эти рецепты должно готовить общество, а не сырьевики».

Впрочем, какие бы рецепты не приготовило общество, результат будет зависеть от политической воли властей. Которым, кстати, не стоит забывать, что со снижением мировых цен пропадет и сам предмет дележа.