Московская премьера литургии «Оплаканные ветром» знаменитого на весь мир автора музыки к десятку кинофильмов и спектаклей, обласканного европейским рынком сочинителя симфонических и камерных полотен Гии Канчели началась с легкого -- в автобусном ключе -- скандала. В восемь часов десять минут, после того как с разных концов галерки обрушилось «а где извинения?», «требуем извинений за задержку концерта!» и проч., вечер все-таки начался без каких бы то ни было реверансов. На сцене появился оркестр «Новая Россия» со своим новым художественным руководителем и главным дирижером Юрием Башметом. Последний вышел с альтом, за дирижерский пульт встал американец русского происхождения Феликс Кругликов.

Нетерпеливо ждущей Канчели публике пришлось еще немного потомиться, слушая предваривший популярного грузинского европейца Романс для альта с оркестром Романа Леденева. Тот слыл в консерватории либералом, Башмет часто его играл, и на сей раз неопостромантический романс с волнующими тутти, проникновенными альтовыми соло, напряженными пиццикато струнных и таинственными аккордами деревянных духовых в обрамлении реплик вибрафона снискал уважительные аплодисменты публики.

Она, тем не менее, хотела услышать обещанный раритет от музыканта, который становится теперь главным пропагандистом современной (точнее -- конца ХХ века) музыки, вышедшей из постсоветского пространства на европейские подмостки. На этом поприще Башмет конкурирует, пожалуй, только с Гидоном Кремером. Но Кремер, регулярно выкапывающий даже более изощренный материал, предлагает свои репертуарные изыскания в основном западному рынку.

Музыка Канчели -- технологически хорошо оснащенная, но при этом демократичная, несколько насупленная, как положено серьезным партитурам конца ХХ века, но не страшная, скорей с печальной поволокой, трогающая сочетанием глобальности и мягкой этничности, просто красивая, наконец, -- занимает в репертуарном пакете Башмета едва ли не главное место. И хотя Канчели много звучит в Москве, башметовские исполнения выделяются. Последним по времени шумным событием был «Стикс» для оркестра, хора и солирующего альта, ввезенный на российскую сцену спустя некоторое время после амстердамской премьеры.

Нынешнее исполнение литургии «Оплаканные ветром» -- это уже импорт архивов. Сочинение памяти грузинского музыковеда Гии Орджоникидзе, посвященное Башмету, с заглавием из поэзии Галактиона Табидзе, в четырех частях без перерыва, на одном типично канчелиевском медленно плывущем дыхании, было написано для Берлинской фестивальной недели 1990 года. Потом оно дважды исполнялось в Нижнем Новгороде на Сахаровском фестивале. Теперь с опусом познакомилась московская публика. Было бы преувеличением сказать, что аудитория услышала что-то принципиально отличающееся от знакомых ей канчелиевских двойных доминант, печальных нонаккордов, грустных разрешений и томительных задержаний, медленных секвенций с мажорными тенями, в которых теряются очертания мелодий, сосредоточенного авторского голоса в сольной партии и мягкого оркестрового марева со вздымающимися скалами фортиссимо. Но сочинение-то старое, и странно было бы ждать от него нового. Покоренная искренностью интонации литургии, ее грозной красотой публика была в любом случае благодарна. Тщательность старательного оркестра и как всегда проникновенный звук альта усиливали ощущение простосердечной взаимности в отношениях между партитурой, исполнителями и залом.

ФОТО: От сердца к сердцу: Башмет -- Канчели -- БЗК