Дэниела Киза не стоит путать с Кеном Кизи: располагает к тому не только сходное звучание фамилий, но и пристрастие обоих к исследованию пограничных состояний человеческой психики. Роман Киза «Цветы для Элджернона» был выпущен в Америке в далеком 1966 году. Тогда еще он легко проходил по разряду «фантастическая литература». Так вот, на эту самую литературу роман возымел действие, сходное с изрядным количеством тратила. Спустя два года на экраны вышел фильм «Чарли» (1968), принесший «Оскар» трудолюбивому режиссеру Ральфу Нельсону. В рейтингах imdb.com эта картина по сей день получает восемь звездочек из десяти возможных. Сам же роман ныне включен в обязательную программу американской высшей школы. По нему снят сериал, поставлена куча спектаклей и даже сделан мюзикл. Что касается Дэниела Киза, то род его занятий писательством не ограничивался. Он получил диплом бакалавра психологии, работал редактором литературного журнала, преподавал в университете, пробовал себя в качестве фотографа. Но в историю вошел только как автор «Элджернона».

Когда впервые появились «Цветы для Элджернона» в среде русском самиздата, вычислить сложно. Доподлинно известно лишь одно -- Стругацкие на момент написания «Улитки на склоне» с текстом были знакомы и даже использовали фирменный кизовский прием. Перевод, использованный в первом полноценном книжном издании на русском (М.-СПб: «Эксмо»-«Домино», серия «Игра в классику», 2004), был сделан С. Шаровым еще в начале девяностых. Текст давно болтался в Рунете, причем с равной интенсивностью обсуждался на сайтах и психологов, и фантастов. В результате до широкого читателя роман доковылял с тридцатишестилетним опозданием.

В начале ХХI века роман «Цветы для Элджернона» никак не воспринимается в качестве научной фантастики. Генная инженерия -- дело привычное, никто по этому поводу уже в ладоши не хлопает. Мир притих после смерти овечки Долли и ждет нашествия реальных клонов, пусть пока дело и доходит только до двойников. Так что в смысле фантастического вымысла роман Киза в подметки не годится нашей серой реальности.

В лаборатории нью-йоркского колледжа произвели уникальную операцию. Вычислили ген, отвечающий за мутацию умственно отсталых людей. Посредством внедрения в мозг ген-энзим был успешно «исправлен». Сперва операция была проведена на мышке Элджерноне: мышка превратилась в почти разумное существо, способное разгадывать сложные лабиринты в обмен на кусок сыра. Дальше на операционный стол положили умственно отсталого Чарли Гордона, тридцати двух лет от роду. Спустя три с половиной месяца Чарли превратился в человека с уникальными способностями. Выучив все языки мира, он подробно проанализировал собственную проблему. Он затмил всех своих «учителей», а с одним из них даже завязал романтические отношения. Многочасовые наблюдения за Элджерноном привели Чарли к выводу, что опыт обратим и время его прозрения очень коротко. Регрессия наступала стремительно. Мышка умерла, пришла очередь человека.

Роман уникален не своим сюжетом, а избранной Кизом манерой письма: «1 атчет 3 марта: док Штраус сказал што я должен писать все што я думай и помню и все што случаеца со мной с севодня». С самого начала и до самого конца эта история рассказана от лица подопытного человека. Сначала это картавые записи в стиле: что вижу, о том пою. При переводе на русский обаяние текста теряется: по-английски писать как слышать -- это значит допускать массу курьезов с подменой слов. Русский переводчик идет по простому пути искаженного правописания, приблизительно так пишут дошкольники. Так или иначе просветление сознания происходит прямо на глазах у читателя в режиме реального времени. Чарли каждый день пишет отчеты о своем умственном состоянии, и сторонний наблюдатель следит за изменениями его речи и способности рефлексировать происходящее. Достигнув вершины совершенства и усвоив сложные законы макроэкономики, структурной лингвистики и психологии, Чарли-Киз дойдет, наконец, до вопросов морально-этического характера. Человек -- личность, даже если он даун. Фасад этой личности неколебим, какие бы чудеса не происходили. Это сейчас «Элджернон» читается прежде всего как лингвистическо-психологический роман, а в середине шестидесятых его актуальность была связана с манифестацией либеральных свобод.

А вот совсем свежий, 2000 года, роман, тоже вариация на тему гениальности и свободы выбора. «Последний самурай» Хелен Девит (М.: АСТ, серия «Мастера современной прозы», перевод с английского Н. Рейн) -- лучший зарубежный роман, вышедший на русском в последнее время. Два года назад книга стала главным бестселлером Франкфуртской ярмарки. Если случится страшное и «Последний самурай» не возглавит списки русских хит-парадов, переводчицу ожидает товарищеский суд. Потому что перевод отвратителен, но даже он не смог сломать блестящую историю. Итак, роман начинается с бессвязного монолога некой немолодой особы американского происхождения. Она постоянно бормочет себе под нос: то историю своей жизни рассказывает, то комментирует что-то ей одной понятное, то сыплет проклятьями в адрес своей работы. Этот невротический гур-гур прерывается воплями шестилетнего вундеркинда, жаждущего ответа на вопрос о спряжении глаголов в йеменском диалекте. Хелен Девит блестяще длит этот виртуозно исполненный монолог домохозяйки, пока, наконец, из бреда не выкристаллизовывается сюжет. Итак, американка с оксфордским образованием живет в Лондоне, где занимается каторжной секретарской работой и растит сына-вундеркинда. Сын в два -- читает по-английски, в три -- учит французский и древнегреческий, в четыре -- японский, в пять -- аккадский и так далее до йеменского диалекта. Цитаты из всех этих языков, равно как и длинные диалоги из фильма Акиры Куросавы, обильно разукрашивают страницы романа. Проблему отсутствия примера для подражания мужеского пола мамаша решает весьма остроумно: заставляет сына прокручивать по семь раз на неделе картину «Семь самураев». Пока вундеркинд занят кинопросмотрами, мать успевает решить кучу проблем -- начиная со счетов из прачечной и заканчивая мучительными переводами с немецкого какой-то брошюры по кинологии.

Так легко и весело коротается первая часть. Потому что вторая -- без всяких женских сюсей-пусей. Суровая мужская история: самый шизофреничный ремейк куросавовского сюжета. Тарантино отдыхает. Подросший вундеркинд по очереди приходит к семи избранным самураям (среди них -- сплошь знаменитости, от профессора лингвистики до японского музыканта по имени Кензо Ямамото) с заявлением: «Я ваш сын». Семь новелл про то, как были сражены Семь самураев. Обжигающее месиво, приправленное экскурсами в различные области современного человеческого знания. Начиная с авторства «Илиады» и заканчивая новейшей теорией полупроводников. Оторваться невозможно.