Пять лет назад в театре «Русские сезоны» «Весну священную» поставил проповедник танца буто Мин Танака. «Русские сезоны» к тому времени существовали шесть лет; их бессменный руководитель, бывший танцовщик ансамбля Моисеева Николай Андросов, твердо вел танцевальный народ по проверенному коммерческому пути: эстрадные танцы скрещивались с народными и продавались на азиатских рынках. Кому в этом деловом коллективе пришла в голову идея пригласить на постановку японского анархиста-интеллектуала Танаку, я не знаю. Знаю только, что пять лет назад привыкшие к казацким пляскам артисты стали двигаться среди разложенных по сцене булыжников сосредоточенно и тяжко, следуя идеологии буто, утверждающей, что любое движение прорастает из земли. И знаю, что коллеги-критики внесли театр с претенциозным названием «Русские сезоны» в список трупп, премьеры которых нельзя пропускать. Теперь Николай Андросов поставил «Весну священную» заново. Все, друзья мои, из того самого списка театр можно вынести.

Это снова коммерческая продукция «арбатского» уровня. Ну, на лотке не ушанки-балалайки, а дягилевский миф, все так же популярный в балетных странах. На программке андросовской «Весны» стоит посвящение «Весне» Вацлава Нижинского, сделанной 90 лет назад. От нашего стола -- вашему столу. И, пожалуйста, не вздрагивайте, Вацлав Фомич, это мы любя.

Центр имени Мейерхольда позволяет менять традиционную схему зала, вот и здесь постановщик использовал его возможности. Зрители сидят с четырех сторон, в центре -- квадрат отданного танцовщикам пространства. Этот квадрат выделен низкой изгородью (толстенные сучья плохо закреплены на низеньких держалках -- иногда падали на зрителей в первом ряду). В одном из углов прикреплена... пожалуй, швабра, на нее водружен соломенный парик и накинута какая-то тряпочка. Чучело, в общем. К противоположному углу прижат квадратный стол. Когда зрители входят в зал -- на столе сидит мужик в холщовой рубахе, таких же штанах и всклокоченном седом парике. Это приглашенный артист -- солист Большого театра Владимир Моисеев. В «Картинах языческой Руси» он -- шаман -- главный. Вся остальная труппа, также в холстине (только у женщин рубахи до пят), скорчившись лежит на полу.

К мужику подбирается, пластается, обвивается вокруг него существо в телесном трико с глазами в пол-лица. Это у нас будет Избранница, которую по весне древние русичи будут приносить в жертву (Оксана Миронова, закончившая не что-нибудь, а Вагановское училище -- правда, это было десять лет назад). Шаману надо выполнить свой долг -- отдать девицу толпе. А ему ее жалко.

Собственно, Андросов поставил спектакль про душевные метания шамана -- и Владимир Моисеев яростно хлопотал лицом, кидался на колени перед шваброй, бегал вокруг площадки по ногам зрителей и простирал руки над головой девушки. Толпа при этом ходила вереницей (разворачиваясь в профиль, напоминая оригинальный спектакль, но периодически забывала про то, что ноги надо держать завернутыми, и возвращалась к стройному балетному шагу), что-то собирала с пола пальцами и засовывала себе в рот и натурально танцевала твист -- как в «Кавказской пленнице». Но счастливо и свободно все танцующие почувствовали себя только тогда, когда всякие лирические хороводы были позади и возник случай всласть попрыгать. Как мужики сигали через середину! При этом, вы помните, площадка в центре зала, и весьма небольшая. Когда кто-нибудь из мужиков взлетал, вспоминая гопак или жок, казалось, что приземлится он посреди третьего ряда. И все равно хотелось немедленно простить бессмысленное безобразие хореографии -- было видно, что люди занимаются делом, которое умеют делать. Даже соло Избранницы на столе не стерло совсем этого впечатления -- хотя девушка, вращаясь вокруг своей оси, зачем-то бросала ноги, как солдат кремлевского караула. Но когда во втором отделении сыграли одноактовку «Ангел» на музыку Астора Пьяццолы и к мрачноватым тангеро и знойным дамам присоединилась танцовщица на пуантах (она-то ангелом и была), стало ясно, что в стремлении засыпать свой прежний опыт, свой черный хлеб всякой блескучей ерундой Андросов пойдет далеко. И ни перед чем не остановится.