Российский национальный оркестр всегда отличался любовью к детям. С одними он играет концерты (приглашая их в качестве солистов), для других исполняет песни (сочиненные бывшим худруком оркестра Михаилом Плетневым), для третьих -- танцы (ежегодный рождественский проект «Щелкунчик»). На днях оркестр превратился еще и в рассказчика-анималиста, представив на детский суд целый музыкальный зоопарк. В первом отделении -- «Петя и волк», симфоническая сказка, сочиненная Прокофьевым с совершенно серьезными педагогическими намерениями (до сих пор она остается единственным в своем роде пособием для знакомства с инструментами симфонического оркестра). Во втором -- «Карнавал животных», симфоническая сюита Сен-Санса, возникшая как композиторская шалость и всегда оставлявшая ее автора в глубоком смущении.

Невзирая на разительные отличия при рождении, оба сочинения прочно вошли в золотой фонд детской классики и исправно используются в абонементных дневных концертах, непременно сопровождаемые пошлым сюсюканьем заматерелых лекторш. Смысл же нового проекта РНО помимо благотворительности (на концерт были приглашены воспитанники детских домов) состоял и в том, чтобы стряхнуть залежавшуюся пыль с симпатичных, в общем-то, вещей. Для этого в качестве места проведения концерта был выбран Детский театр имени Наталии Сац, основательница которого имела к возникновению прокофьевской сказки самое непосредственное отношение и сама в свое время выступала в ней в качестве рассказчицы. В роли Натальи Сац на этот раз был герой телевизионных игр Николай Фоменко.

Детский телекумир, у которого, как было специально пояснено, имеется начальное музыкальное образование, держался подчеркнуто академично, заметно волновался, честно следовал руке дирижера Дмитрия Лисса, исправно попадал в такт и вне своей партии, в которой рассказывалось о фантастической победе пионера Пети над волком, не проронил ни слова. Пожалуй, он оказался самым молчаливым героем концерта. Сложно сказать, был ли он при этом самым обаятельным, -- дирижер, взявший на себя не только музыкальное руководство, но и всю самую рискованную предварительно-объяснительную часть (ту, которой обычно изводят детей приторные лекторши), мог бы с ним в этом поспорить. Но уж точно не ошибусь, если скажу, что лучшей приманкой оказались не тот и не другой, а сами оркестранты, появившиеся во время антракта в фойе со своими диковинными инструментами, -- их позволялось послушать, пощупать и даже попробовать.