Американская эпопея Павла Бородина закончилась так же внезапно, как началась. Судейские предупреждали, что назначенное на понедельник решающее слушание дела об экстрадиции в Швейцарию растянется на много часов, переводчик Валерий Щукин весь предыдущий день штудировал юридические документы, пытаясь найти русские эквиваленты термину habeas corpus (предписание для представления арестованного в суд) и правильно передать разницу между accusation и charge, но на самом деле все решилось мгновенно.

Некоторые здешние доброжелатели госсекретаря Союза России и Белоруссии давно советовали ему перестать бороться против экстрадиции в Швейцарию и отправиться туда добровольно, хотя в данной ситуации это все равно означало бы, что он полетит туда под конвоем. Сотрудники ФБР, 17 января арестовавшие его в аэропорту им. Кеннеди, с самого начала заявили, что у американцев нет к нему претензий и они лишь выполняют договорные обязательства перед Швейцарией.

Пресс-секретарь госдепартамента Ричард Баучер заявил в ответ на претензии, что американцы томят Бородина в тюрьме, что тот может в одночасье выбраться из бруклинской КПЗ: для этого достаточно согласиться на отправку в Швейцарию. Бородин, однако, нанял дорогих нью-йоркских адвокатов во главе с именитым стряпчим Барри Кингхэмом и более двух месяцев боролся против экстрадиции. Но с тех пор как две недели назад федеральный судья Юджин Никерсон в недвусмысленных выражениях отверг все аргументы защиты и отказался выпустить Бородина под залог, в стане госсекретаря союзного государства крепло ощущение, что борьба бесполезна.

Окончательное решение прекратить ее, видимо, было принято в минувшие выходные, и в понедельник утром некоторые репортеры уже знали о нем, хотя и держали язык за зубами. Слушание было не только последним, но и самым коротким: вся процедура заняла не более получаса. «Ваша честь! -- обратился к судье Виктору Похорелски федеральный прокурор Томас Файерстоун, явившийся в суд в сопровождении следователей ФБР Конрада Мотыки и Майкла Маккола, которые арестовали Бородина на паспортном контроле в аэропорту Кеннеди. -- Мистер Кингхэм известил меня, что его клиент готов отказаться от права оспаривать экстрадицию в Швейцарию». Кингхэм заявил, что Бородин принял это решение «после долгих раздумий», что он хочет быстрее вернуться к семье и своим обязанностям в Союзе России и Белоруссии и испытывает глубокую благодарность к обоим правительствам за поддержку. Залогом ее было присутствие в зале суда посла РФ Юрия Ушакова, уже в который раз специально приехавшего в Нью-Йорк из Вашингтона, российского генконсула Павла Прокофьева и белорусского -- Александра Островского. На сей раз дипломаты уехали сразу же после заседания и так незаметно, что журналисты еще два часа напрасно ждали у входа их традиционного блиц-брифинга.

Сам Бородин прочел короткое заявление, в котором, в частности, говорилось: «Я хорошо понимаю, что правовые возможности борьбы против экстрадиции далеко не исчерпаны. Однако, как показали последние решения суда в отношении моего ходатайства об освобождении под залог, мне предстоит находиться в заключении все то время, пока суд будет рассматривать мое дело. Я не хочу находиться в заключении в США и отказываюсь от рассмотрения дела о моей экстрадиции... Мне нечего бояться, и я абсолютно уверен в том, что швейцарский суд меня полностью оправдает».

Выслушав Бородина, судья спохватился, что не привел его к присяге, в связи с чем произошедшее не имеет юридической силы. Секретарь суда попросил госсекретаря поднять правую руку и поклясться, что он будет говорить «правду, только правду и ничего, кроме правды». Бородин сказал: «Да». «Yes», -- перевела переводчица Яна Агуреева, вызванная как сменщица Щукина.

Прокурор заявил, что Бородина препроводят в Швейцарию через семь-десять дней. В толпе журналистов предположили, что госсекретарю надо будет сдать тюремное имущество и оформить обходной лист. По идее, американские судебные приставы должны доставить его в Швейцарию, хотя в связи с рангом арестанта оттуда, видимо, пришлют своих конвоиров.

На улице московский адвокат Бородина Элеонора Сергеева огласила журналистам другое его заявление, направленное высшему государственному совету Союза России и Белоруссии. В частности, там объясняется: «В основе моего решения добиваться скорейшей отправки в Швейцарию лежит прежде всего желание ускорить тот час, когда я смогу возобновить свою работу».

«Короче, раньше сядешь -- раньше выйдешь», -- острили циники в толпе у здания суда и тешили друг друга последним анекдотом по поводу Бородина:

-- Как называется вид на статую Свободы из окна бруклинской федеральной тюрьмы?

-- Бородинская панорама.