Судебная коллегия Международного трибунала по наказанию военных преступников в бывшей Югославии после почти месячного перерыва возобновила слушания по делу бывшего сербского лидера, подсудимого Слободана Милошевича. Милошевич, который обходится без услуг адвокатов и не признает юрисдикцию трибунала, поначалу требовал освободить его на двухлетний срок и лишь после этого возобновить процесс. Бывшему президенту Сербии и Югославии отказали. О том, в чем Международный трибунал обвиняет Милошевича, и о перспективах суда над ним рассказывает в очерке, подготовленном специально для газеты "Время новостей", журналист Андрей ШАРЫЙ. Его новая книга «Трибунал. Хроника незаконченной войны» выходит в издательстве «Права человека».

Слободан Милошевич уже сидел в камере Гаагского трибунала, но дух его еще витал над Сербией. Милан С., бывший партийный активист из города Лесковац, осенью 2001 года включил на кухне тостер.

Знамение

Через минуту гренки были готовы. На горячем хлебе проступило лицо опального сербского лидера, «его задумчивый взгляд, сжатые губы, курносый нос, даже ямочка на подбородке». «Может, Милошевич хотел дать мне знак? Чтобы я понял, как ошибся, оставив его? -- размышлял Милан С., предъявляя чудесный тост журналистам. -- Может, появление лика на ломтике хлеба означает, что Милошевич не так уж и виновен?» Газеты напечатали фотографию знаменитой гренки. Горячая печать на хлебце с обкусанным уголком и впрямь похожа на лицо Слободана.

Но Милошевичу чудеса не помогли.

Вот фрагмент из речи Милошевича на открытии судебного процесса в феврале 2002 года: "Стратегическая концепция Запада заключалась в том, чтобы подчинить своему влиянию весь мир, вызвать конфликт между славянами и мусульманами в надежде, что они перебьют друг друга... В этом отношении Косово и Чечня -- звенья одной цепи. Цель состояла в том, чтобы уничтожить Югославию. Я называю то, что случилось, неонацистской идеей, из-за которой Югославия развалилась, а карта Балкан оказалась перекроенной. Они не удовлетворены теми преступлениями, которые совершены против Югославии, они свели счеты с Сербией, рассчитались за обе мировые войны. Это преступления -- и убийство Югославии, и то, что меня здесь распинают на кресте... Я обвиняю моих обвинителей и их хозяев. Они на свободе, но на самом деле они -- несвободны. А я, арестованный, брошенный в тюрьму, -- свободен. Меня зовут Слободан, и на языке моей страны это имя означает «свободный».

Этой цитаты (в стенограмме -- больше ста страниц текста) достаточно для того, чтобы составить представление о концепции защиты. В Гааге Милошевич, юрист по образованию, отказывается от услуг адвокатов, хотя использует помощь «юридических советников». В Международный комитет по защите Слободана Милошевича (есть и такой) входят общественные деятели и правоведы из разных стран. Они составили список из 1380 свидетелей защиты. Для соблюдения равенства прав сторон процесса и косвенной защиты подсудимого трибунал предоставил трем юристам статус amici curiae, в вольном переводе с латыни -- «друзей судебной коллегии». Эти адвокаты, формально не являясь защитниками Милошевича, надзирают за ходом процесса и, если видят в том необходимость, предпринимают судебные действия, чтобы разбирательство было беспристрастным.

Слободан Милошевич не признает легитимность Международного трибунала. По его мнению, Совет Безопасности ООН, решив учредить такой суд, нарушил Устав всемирной организации. Милошевич считает Гаагский трибунал политическим механизмом, созданным НАТО во главе с США для расправы над сербами. Как сообщает Милошевич, «Трибунал -- это отравленная стрела, направленная против миролюбивых независимых народов».

Впервые появившись в зале заседаний 3 июля 2001 года, сербский лидер не просто не признал себя виновным, а вообще не пожелал следовать судебной процедуре, отказался даже от помощи переводчика. Милошевич был чисто выбрит, держался уверенно, на судей смотрел равнодушно, говорил спокойно и четко, под элегантный темно-синий костюм подобрал галстук в полосочку цветов сербского национального флага. «Декламируйте свои обвинения, если уж вам так приказано, но не заставляйте меня часами слушать тексты, которые соответствуют уровню интеллекта отстающего в развитии семилетнего ребенка», -- заявил Милошевич прокурору и предложил судьям не тратить времени попусту и огласить приговор, «который за вас вынесли агрессоры, бомбившие мою страну».

Судья Ричард Мэй не раз и не два отключал микрофон, лишая подсудимого слова за нарушение процедуры. Милошевич и за решеткой не отказался от своих взглядов. Со скамьи подсудимых он говорил то же, что и с трибун партийных митингов. Святое сербское прошлое еще со времен Косовской битвы против турок, героическое сербское прошлое времен второй мировой войны, жертвенное сербское настоящее -- как раз эти постулаты помогали ему удерживать власть тринадцать лет.

Первые обвинения против Милошевича прокуратура Гаагского трибунала обнародовала в мае 1999 года, в разгар операции НАТО против Югославии. В Гааге не скрывают: материалы сразу нескольких успешно складывающихся для прокуратуры процессов заметно укрепили позиции обвинения на процессе против Милошевича. По делу IT-99-37, в документах которого речь идет о военных преступлениях в Косово, проходили помимо Милошевича еще четверо высокопоставленных сербских политиков и военных. В октябре и ноябре 2001 года, уже после того как Милошевич оказался в Гааге, против него возбудили еще два уголовных дела в связи с причастностью к совершению военных преступлений в Хорватии и Боснии. Затем три дела объединили в одно под номером 54. В общей сложности Милошевичу предъявлено 66 пунктов обвинений.

Cербские правоохранительные органы арестовали бывшего президента вне формальной связи с обвинениями Гаагского трибунала 1 апреля 2001 года: по обвинению в злоупотреблении служебным положением. Операция по его аресту переполошила Белград и журналистов всего мира, но, к счастью, после 36 часов противостояния завершилась бескровно. Как выяснило следствие, в бытность главой государства Милошевич организовал преступную группу, которая нанесла государству ущерб почти в 2 млрд югославских динаров и 200 млн немецких марок путем незаконного взимания таможенных пошлин и перевода денег в заграничные банки. Милошевич, оказавшись в тюрьме, не отрицал, что по его приказу был создан тайный таможенный фонд, однако уверял, что эти средства «в государственных интересах» направлялись на закупку оружия и в помощь Республике Сербской и так называемой Республике Сербская Краина.

«Если бы мы были в состоянии организовать суд над Милошевичем, соизмеримый с масштабом его грехов и наших промахов, тогда все наши поражения не казались бы бессмысленными», -- мечтал белградский публицист Стоян Церович. Но никто в Сербии в возможность такого суда не верил.

Новые продемократические власти страны особенно и не скрывали, что хотят поскорее избавиться от опасного противника, арест которого вновь дестабилизировал обстановку в стране. Похоже, что извлечь из всего этого выгоду удалось только и.о. начальника Центральной белградской тюрьмы Драгише Блануше. Как только Милошевича отправили в Гаагу, Блануша, нарушив служебную тайну, опубликовал массовым тиражом книгу под названием «Как я был надзирателем Милошевича» о своем общении с экс-президентом и его тюремном быте. Бланушу уволили, но в полицейской пенсии он уже не нуждался -- книга стала бестселлером.

Волк и овечки

Доказывая, что Милошевич подлежит уголовной ответственности, прокуратура Гаагского трибунала исходит из следующего: сербский лидер все время своего пребывания у власти оставался доминирующей фигурой в Югославии, сначала в СФРЮ, затем в СРЮ. С 1997 года он был и верховным главнокомандующим вооруженными силами страны. Обвинение утверждает: Милошевич руководил подразделениями югославской армии, которые участвовали в этнических чистках в Хорватии, Боснии и Косово, поддерживал сербские квазигосударства на территории получивших независимость республик бывшей Югославии. Милошевич контролировал деятельность специальных армейских и полицейских подразделений, а также паравоенных формирований, совершавших военные преступления, направлял националистическую пропаганду.

Как подчеркивают представители прокуратуры, в деле Милошевича решающее значение имеют не документы, а показания свидетелей. Прокурор Джеффри Найс обмолвился: чтобы доказать вину Милошевича, достаточно всего одного свидетеля, если только его показания позволят установить прямую связь между преступлениями и приказами, которые отдавал экс-президент. Таким образом, содержание процесса заключается в поиске информированного человека, знакомого изнутри с ситуацией в сербском руководстве. Кроме того, он еще должен рассказать все это в суде.

Показания первых свидетелей обвинения, в основном косовских албанцев, родственники или соседи которых погибли во время конфликта в Косово, разочаровали многих. Милошевич подготовился к процессу лучше, чем предполагалось. Он отрицал не факт совершения в Косово военных преступлений, а свое в них соучастие. Во время перекрестных допросов подсудимый переводил дискуссию в неприятную для прокуратуры плоскость. Он чувствовал себя куда увереннее свидетелей, чаще всего неискушенных в политике, и в разговоре об албанской Армии освобождения Косова, добивавшейся независимости края террористическими методами, и в дискуссии о бомбардировках НАТО, жертвами которых становились не только сербские военные, но и мирные жители. «Создается впечатление, что Милошевич детально информирован, что он заблаговременно припас множество сведений, -- писал один из белградских обозревателей. -- Используя свои способности политика, поддержку соратников из Белграда, плохую подготовку прокуратуры, Милошевич смог поставить под сомнения показания многих свидетелей. Бывший президент, похоже, гипнотизирует их взглядом, как волк овечек».

Но в сентябре 2002 года ситуация стала меняться не в пользу Милошевича. Прокуратура начала представлять судьям свидетелей по «хорватской» и «боснийской» частям обвинения. В Гааге появлялись новые обвиняемые, в том числе сербские политики из окружения Милошевича. Было понятно, что кто-то из них согласится сотрудничать с прокуратурой и даст показания против бывшего шефа, чтобы сократить себе срок. После решительных действий властей в связи с убийством в марте 2003 года премьер-министра Сербии Зорана Джинджича в Белграде раскрыли сеть заговоров, сплетенных прежней сербской политической верхушкой и генералами из спецслужб.

В музее славы

В конце февраля 2003 года прокуратура продемонстрировала видеозапись праздника 4 мая 1997 года в местечке Кула по случаю годовщины основания «отряда красных беретов», подразделения по проведению специальных операций. Оно не подчинялось ни армейскому командованию, ни МВД и выполняло только приказы руководителей службы госбезопасности, находившихся в постоянном контакте с Милошевичем. Во время войн 1991--1995 годов официально «красные береты» не существовали -- подразделение было как-то легализовано только в 96-м. На парадном построении в Куле и в «музее славы» командиры «красных беретов» рассказывали президенту Сербии и высшему сербскому руководству об удачно проведенных операциях на всех фронтах югославской войны, в которой Сербия «не принимала участия». Милошевич получил в подарок от спецназовцев красивый значок с эмблемой «красных беретов».

Через пару недель после "гаагской видеопремьеры" бывший «красный берет» подполковник Йованович застрелит в Белграде премьер-министра Сербии Зорана Джинджича. Организатором преступления сербская полиция назовет бывшего командира секретного спецподразделения Милорада Луковича. Выяснится, что «красные береты» составляют ударный кулак Земунской организованной преступной группировки. Теперь доказана ответственность «красных беретов» за карательные акции в Боснии и Хорватии, за заказные убийства и нелегальный бизнес. Подразделение расформировано, его командиры и командиры этих командиров находятся под следствием в Гааге или в сербских тюрьмах.

20 августа 2001 года Слободан Милошевич отметил в гаагской тюрьме шестидесятилетие. На день рождения приехали из Белграда супруга экс-президента Мирьяна Маркович и его двухлетний внук. Им удалось поднять настроение главе семейства, вообще-то подверженному депрессиям и нервным срывам. Однажды в зале суда Милошевич обвинил администрацию трибунала в том, что за его камерой установлено круглосуточное видеонаблюдение из-за опасений, что он покончит жизнь самоубийством. «Но я не совершу самоубийства, потому что я должен до конца разоблачить этот фальшивый трибунал», -- заявил Милошевич.

В свободное от разоблачений время Милошевич играет в карты. Компанию ему составляют генералы: хорват Тихомир Блашкич, мусульманин Энвер Хаджихасанович и албанец Рахим Адеми. Здесь у него нет национальных предрассудков. Товарищи по заключению уважительно величают Милошевича «господин президент», а начальник пенитенциарного комплекса как-то назвал бывшего сербского лидера «идеальным заключенным» за покладистость и спокойное поведение. Когда журналисты спросили другого, белградского, тюремщика Милошевича, что больше всего поразило его в бывшем президенте, Драгиша Блануша пожал плечами: «Я даже не ожидал, насколько это обычный человек».