Превосходный по красоте и композиционной стройности цикл кантат старшего современника Баха Дитриха Букстехуде Membra Jesu Nostri в субботу впервые прозвучал в Москве, в римско-католическом соборе Девы Марии при большом стечении самого разнообразного народа -- от любознательных прихожан до просвещенной музыкантской элиты. А уже в воскресенье все участники беспрецедентного исполнения -- ансамбль Назара Кожухаря The Pocket Symphony, певцы хора Юлии Хуторецкой, участницы ансамбля русской духовной музыки «Сирин», Анатолий Гринденко, больше известный как руководитель хора, а здесь державший в руках виолу да гамба, и другие специальные гости -- играли и пели «Тело Господа нашего» в Малом зале Санкт-Петербургской филармонии, в числе прочего открывая тамошнюю абонементную серию «Москва--Петербург».

У ансамбля The Pocket Symphony, играющего старинную и новейшую музыку с 1994 года, есть отменный опыт исполнения малознакомой и вовсе неизвестной музыки -- от кокетливых минималистских опусов до нехрестоматийной редакции хрестоматийного «Реквиема» Моцарта. Но музыка Букстехуде на сценах обоих городов столь редка, что даже имя автора для части публики нуждается в представлении. Впрочем, оно может быть совсем кратким -- в известной истории о том, как юный Бах, что твой Ломоносов, шел пешком в далекий Любек слушать импровизации знаменитого органиста и, как гласит предание, «узнать кое-что по части своего искусства», речь идет именно о вдохновенном мастере затейливых барочных созвучий Дитрихе Букстехуде.

В Любеке он композиторствовал, управлял музыкой и устраивал по церковным праздникам музыкальные вечера, пользовавшиеся огромной популярностью. Но, судя по всему, цикл из семи кантат Membra Jesu Nostri, написанный в 1680-м и посвященный музыкальному директору шведского короля Гюставу Дюбену, при жизни автора никогда не звучал целиком. Литературным источником для Букстехуде послужили некоторые библейские тексты и поэма святого Бернара Клэрво «Ритмическая оратория», сочиненная в XII веке и изданная в Германии в 1633 году. Текст этого издания был популярен настолько, что всякий хоть сколько-нибудь общительный немец знал его наизусть. Оратория Букстехуде была своего рода сборником хитов на хитовые слова.

При жизни композитора исполнялись только отдельные кантаты, текстуально посвященные частям тела Иисуса -- «К стопам», «К коленам», «К рукам», «К бокам», «К груди», «К сердцу», «К лицу». Между тем композиция всего цикла настолько изящна и по-барочному стройна (общее движение частей упрямо и цельно, каждая написана в форме духовного концерта, где сперва идет инструментальная соната, а затем хоровые эпизоды чередуются с речитативами и ариями), что не только поражает воображение и приковывает к себе внимание на протяжении всех семидесяти минут звучания, но и многое может рассказать о своих более знаменитых потомках, сочиненных в том же ораториальном жанре.

Публике, пришедшей на московское исполнение «Тела Господа нашего», акустическая среда, в которой звучали кантаты, могла показаться не просто крайне специфической и непривычной для академического музицирования, но и сложной. Звуки взлетали под своды собора, оставались там надолго и собирались в мягкие напластования фраз и тембров. Длинное эхо превращало реплики старинных инструментов -- лютни-теорбы, мастерских копий барочных пятиструнных скрипок «квинтонов», виол и маленького контрабаса «виолона» -- в зыбкое марево. А скромную вязь вокальных голосов (неакадемичное безвибратное пение удалось певцам хора Хуторецкой и ансамбля «Сирин» стилистически блестяще и очаровательно) -- в мягкий морок обманчивых звучащих отражений. Сперва ориентироваться в происходящем помогало пристальное наблюдение за выразительным дирижерским жестом Назара Кожухаря. Но скоро оказывалось, что дирижируемая конструкция и отвечающие ей серии точных и плавных, словно выведенных кистью вступлений, имитаций, тем и подголосков, их медленно тающих призраков и наслаивающихся гармоний -- лишь один из пластов умноженного и по-барочному запутанного длинной реверберацией звучания.

Сложность акустической ситуации сказалась в том, что в первых рядах баланс был практически безупречен, а для тех, кто сидел сзади, басовые голоса были слишком отодвинуты назад. Но и при этом премьерное исполнение кантат Букстехуде отличала не только виртуозность инструментальных и вокальных манер в сочетании со стилистической красотой и точностью, но и редкая изумительная трогательность. Без нее исполнение не перешагнуло бы границ музейности, как это происходит со многими местными опытами в старинном жанре. Вслед за ними нынешняя премьера Букстехуде могла стать событием из разряда источниковедческих, но оказалась случаем очаровательно художественным. И, между прочим, авторская просьба «петь с наиболее скромной преданностью полного сердца» была исполнена с точностью и проникновенностью.