Ровно год назад, 23 октября 2002-го, жители России узнали, что такое безобидное и даже веселое мероприятие, как посещение мюзикла, может представлять смертельную опасность. В разгар представления чеченские боевики Мовсара Бараева захватили зрителей, пришедших посмотреть поставленный по роману Каверина мюзикл «Норд-Ост» в Театральный центр на Дубровке. Их мучительное заточение в напичканном взрывчаткой зале под дулами автоматов длилось 56 часов. На рассвете 26 октября российские власти продемонстрировали, что не намерены больше плодить героев ичкерийского сопротивления -- в ходе спецоперации все боевики вместе с их мечтавшим о славе Басаева молодым предводителем были уничтожены. Однако уже через несколько часов после победных реляций милицейских руководителей стало известно, что погибли не только бандиты. Как потом установило следствие, жертвами драмы на Дубровке стали 129 человек.

За прошедший год мы узнали многое о том, как готовился теракт: кто его планировал, как добирались в Москву боевики, где останавливались, на каких машинах приехали к Театральному центру. Стали известны и детали подготовки и проведения спецоперации. Но никто из официальных лиц государства так и не объяснил, почему погибло столько людей. Причем не во время штурма здания спецназовцами, а сразу после развязки -- на ступенях Театрального центра, в автобусах и «скорых».

Попытки «закрыть» этот вопрос, конечно, были -- но не очень убедительные. В частности, министр здравоохранения Юрий Шевченко пытался доказать согражданам, что примененный спецслужбами газ вызвал резкие осложнения у физически и морально истощенных за двое с лишним суток заложников. Однако среди погибших были не только старики и дети, но и молодые крепкие люди.

Другие же медики -- не обладающие статусом официального лица -- подмечали совсем иное: плохую организацию эвакуации находившихся под воздействием газа заложников и несвоевременное оказание им помощи. Бригад скорой помощи было недостаточно, как и антидотов, инъекции которых должны были противостоять паралитическому воздействию газа, -- о применении «спецсредств» некоторые врачи узнали уже после того, как увидели пострадавших. Заложники мучались на ступенях и в автобусах, куда их сгружали, чтобы отвезти подальше от Театрального центра. Такие заключения легли в основу общественного расследования, которое было инициировано «Союзом правых сил». «Дума отказалась начать парламентское расследование, но мы создали общественную комиссию и провели собственное расследование по горячим следам, -- говорит депутат от СПС Борис Надеждин. -- Результаты были направлены и в Генеральную прокуратуру, и президенту страны. Однако никаких ответов мы за год не получили. За то, что случилось, насколько мне известно, никто не наказан».

Зато награжденных -- более чем достаточно. Причем как тех, кто действительно достоин государственных наград, -- участвовавших в спецоперации офицеров «Альфы» или освобождавших заложников во время переговоров Леонида Рошаля и Иосифа Кобзона, так и пожелавших оценить свой скромный вклад специальным памятным знаком депутатов Мосгордумы.

Между тем молчание властей по главному вопросу уже приводит к тому, что действительно уникальную операцию по освобождению заложников в России стали оценивать иначе, чем год назад. Если в ноябре 2002-го социологи ВЦИОМ отмечали, что решительные действия президента, столичных властей и спецслужб на Дубровке одобряли более 80% респондентов, то сегодня, согласно опросам компании «РОМИР-мониторинг», их оценивают положительно лишь 22% россиян (еще 41% выбрали ответ «скорее положительно», подразумевающий определенную долю сомнения). Зато число недовольных операцией значительно увеличилось (в прошлом году таких было не более 10%). Но самое, пожалуй, неприятное для Кремля и тех, кто принимал решение о штурме: оставшиеся на голодном информационном пайке россияне сегодня склонны больше винить в смерти 129 заложников именно спецслужбы, а не террористов. Лишь четверть опрошенных РОМИР считает, что истинной причиной гибели людей стали действия боевиков Мовсара Бараева.