Теперь немодно, даже неприлично писать -- художница. Особь женского пола, если она занимается искусством всерьез и долго, следует называть серьезно -- художник. Только не в случае Зинаиды Серебряковой. Чье женское начало неразрывно связано с ее искусством, где источники вдохновения и «радостного возбуждения»: дети, кухня, завтраки, дом и вид за окном. Все это, как и бесчисленные автопортреты, Серебрякова писала без отрыва от домохозяйского своего производства. (Хотя были и заказы -- после «Автопортрета. За туалетом» художница вошла в моду.) Крестьянские темы тоже были частью домашнего хозяйства: Серебрякова работала над ними, когда как верная и ревностная к рисованию жена сопровождала мужа-хозяина в поля и луга. Чудесная помещичья семейная жизнь. Домашний уют, счастливые лица. Россия, которую Серебрякова вскоре потеряла. Остановившееся время. В котором все прекрасно: жена-красавица, муж -- умница и труженик, растут день ото дня краше прелестные детки, в гости заходят знаменитые и красивые родственники, монументальные крестьянки трудятся в поле. Потом все это кончилось и началась жизнь в Париже -- тяжкая, унылая, с редкими просветами, тоска по оставшимся в Советской России родным, переписка, в которой об искусстве меньше, чем о здоровье, -- заказов нет, картин не покупают.

В России темы Серебряковой в несколько ином -- без помещиков! -- варианте развивать продолжали. Дети, уборки урожая... Слегка переставив акценты, добавив изобилия и огрубив черты, получали даже и Сталинские премии. Но искусство в Европах шло другим путем, а член славного и влиятельного художественного клана Бенуа--Лансере Серебрякова от новаций шарахалась. Сезанн не был «героем ее романа», от выставок послевоенных абстракционистов бежала без оглядки.

Благодаря известному консерватизму нашей публики, моде на первую эмиграцию и в особенности нежному большеглазому стилю Серебряковой сейчас она художник популярный. Ее автопортрет перед зеркалом знаком всем. Те, кто не смог ни разу посетить Третьяковскую галерею, знают очаровательную даму в неглиже по многочисленным репродукциям. Серебрякову любят коллекционеры -- цены на ее картины достигают полумиллиона долларов, а спрос значительно опережает предложение. Серебрякову любит Третьяковская галерея: настолько, что даже по случаю персональной выставки художницы в связи со 120-летием не смогла на время расстаться с любимыми шедеврами, но не настолько, чтобы сделать свою юбилейную выставку. Без главных картин выставка и образ художницы много теряют. Сползают совсем уж к домашнему рукоделию -- славному, но несколько однообразному: несколько любопытных картин, собранных по провинциальным музеям, широким жестом выданная из «центральных» графика и то, чем богаты частные собрания, -- в основном семейные портреты. Много автопортретов -- не парадных, для внутреннего пользования. На них Серебрякова не такая красавица, как в эталонном «За туалетом». Миленькая и живенькая, она даже не прячет свой длинный носик -- все останется в семье. Портреты детей -- слишком нежные, для любителей сантиментов. Хоть и не без пикантных моментов -- изображения обнаженных дочерей, этаких Лолит на выданье, кажутся немного более эротичными, чем позволяют приличия и материнские чувства. А ведь писались не для семейного пользования -- на выставки и продажу. И хорошо продавались.

Выставку Серебряковой в Москве ждут, как редко ждут выставку. Публика обрывает телефоны галереи. Директор «Дома Нащокина» Наталья Рюрикова не просто угадала героя, но и проделала серьезную работу -- собирать произведения с миру по нитке не всегда у нас берутся и музеи. К тому же издала каталог и включила в нее занимательную семейную переписку, где много полнее, чем в любой статье, открывается характер художницы.