Когда отвечавшая передо мной девушка протараторила назубок все, что знала по русскому языку, ее стали спрашивать по литературе. Вопрос -- «Женские образы в творчестве Некрасова». Рассказав, что знала про Матрену Тимофеевну, девочка замолчала. «Хорошо, а еще в какой поэме Некрасов воспевал прекрасные женские образы?». Молчание. «Ну, поэму «Русские женщины» вы, конечно, помните?» -- «...Некрасов воспевал в ней трудную долю женщины-крестьянки...» -- «Ну что вы, милочка, эта поэма про жен декабристов». Девочка заплакала: «А у нас в школе эту поэму не проходили...» -- «Хорошо, успокойтесь, пожалуйста. Вы свободны». Я сидел рядом, слушал этот диалог и переживал за девчонку -- как бы два балла не влепили, да и три, собственно, не спасут. Ее оценка была «пять!» После нее отвечал я и получил «четыре» -- непроходной балл в той ситуации. «Спросите меня еще, я знаю на «пять», -- заявил я, ибо нечего было терять. Мне задали дополнительные вопросы: «Читал ли я Анатолия Кузнецова?...И почему «конечно»? (А у нас его в десятом классе, перед тем как он сбежал в Англию, проходили по внеклассному чтению.) И отрывок из романа Горького «Мать» -- наизусть. От отчаяния я даже начал: «Павел, как всегда, пришел домой пьяный. Ниловна...» Слава богу, получил свою «четверку» и поступил на вечерний. Было это на вступительных экзаменах по устному русскому и литературе в Москве в 1969 году.

А через 22 года меня, корреспондента «Учительской газеты», допустили присутствовать на вступительных экзаменах только что открывшегося в той же Москве модного гуманитарного факультета. И я увидел все то же самое: мальчика, на время очень короткого ответа которого меня срочно пригласили выйти и попить чайку, и девочку, которую запутывали фронтами Гражданской войны и их командующими. После чего я разразился статьей об отмене вступительных экзаменов, ибо они на практике безнравственны. Мне объясняли, что это идеализм, что это невозможно, что надо реформировать отрасль, искать новые формы.

И вот очередная реформа подкатила, и в ее рамках, в том числе для борьбы с коррупцией, внедряют единый государственный экзамен, призванный объективно и на равных оценивать знания абитуриентов, а также нанести удар по авангарду «коррупционеров» -- репетиторам. Оставим в стороне полемику о том, может ли ЕГЭ объективно оценить знания абитуриента (многие сетуют на несовершенство «тестовой» методики). Посмотрим, реально ли с его помощью ликвидировать репетиторство как класс и вывести из тени те самые миллиарды долларов, которые, по утверждению идеологов реформы, ежегодно тратятся россиянами на подготовку детей к экзаменам в вузы.

Существование весьма плодородной почвы для теневого образования можно, конечно, объяснить и маленькими зарплатами преподавателей, и плохой работой правоохранительных органов, которые берут за руку одного взяточника в приемной комиссии из тысячи, и несовершенством законодательства -- ну что мешает принять закон о недопустимости, например, совмещения работы в вузе и частного репетиторства. Но при этом одной из основных причин «ведомственного» репетиторства является значительный разрыв между школьной и университетской программами. Это дает возможность преподавателям вузов практически монополизировать репетиторское пространство. Ибо даже очень хороший школьный учитель не в состоянии самостоятельно подготовить своего ученика к поступлению -- спрашивать-то на экзамене будут по институтской программе, которую школьный учитель не знает. Притом программы разных институтов могут сильно различаться, и потому для увеличения шансов на поступление репетитором должен быть только преподаватель из данного конкретного вуза. Как говорила одна знакомая учительница: «К честным экзаменам я смогу подготовить, а к тем, которые есть, -- только репетитор».

Реформаторы образования полагают, что именно ЕГЭ будет способствовать ликвидации этого разрыва, что должно разрушить «частную лавочку» в каждом отдельном институте. Мол, с коррупцией надо бороться по существу, не карательными методами, а экономическими. Но в том-то и дело, что панацеи, то есть того пресловутого звена, за которое можно вытащить цепь, нет. И нельзя идеализировать ту или иную узкоколейку.

Пока мы видим, что на смену частникам приходят «репетиторы в законе», при всех уважающих себя столичных вузах сегодня активно действуют и расширяются подготовительные курсы или факультеты довузовской подготовки, стоимость обучения на которых уже приблизилась к ставкам преподавателей-индивидуалов. Причем руководители этих курсов обещают потенциальным слушателям различные «облегченные» схемы поступления в вуз. В общем, расцветает оптовое репетиторство. Возможно, это и позволяет избавиться от «черного нала» в образовании -- все-таки деньги за курсы проводятся открыто, порой по безналичному перечислению на банковский счет. Но не избавляет родителей от внушительных затрат на подготовку к поступлению в вуз. А если траты неизбежны, то родители -- во всяком случае сегодня -- предпочитают отдавать деньги за уже проверенные временем схемы, то есть за вузовское репетиторство в той или иной форме. А вовсе не за подготовку к единому экзамену. Любопытная деталь: в школе-интернате одного из округов Москвы, где в этом году будет ЕГЭ, почти в два раза сократилось количество учащихся 11-х классов. Родители перевели своих детей в более «безопасные» школы, которые еще не охвачены единым экзаменом. Его просто боятся.