Вчера в Москве сколь могли торжественно отметили 70-летний юбилей самого известного за пределами России российского художника -- Ильи Кабакова. Увы, герой-волшебник не прилетел в голубом вертолете и вообще никак не прилетел -- юбиляр под разными предлогами не хочет возвращаться на территорию бывшего Советского Союза, который он покинул в 1989-м. Ощущение родины у художника, который родился в Днепропетровске, а жил и трудился в Москве, так и осталось в далеком и милом сердцу «совке», который все мы потеряли, -- с его неповторимой и все менее воспроизводимой колористической гаммой, таким многозначным синтаксисом, ароматом коммунальных кухонь. В этом странном, отгороженном от остального пространства мире он и стал певцом существования между бредом и абсурдом -- развитие темы оказалось разнообразным и плодотворным и много уже лет радует мир. В Москве Кабаков был известным мастером детской книги (открывавшей окно в мир несмышленышам) и одновременно столпом и утверждением современного искусства (приобщавшим к ним последователей-«кабачков»). Самый умный среди талантливых художников и самый талантливый среди умных, после отъезда он единственный (а уезжали тогда многие) сделал настоящую звездную карьеру и уже много лет числится в десятке лучших современных художников (рейтинг журнала ART NEWS). Хотя в Москве появлялись лишь бледные отражения его инсталляций на «параллельных выставках» и разносились слухи о невероятных успехах, но числится художник по-прежнему за Россией, числится «русским», и на некоторых сайтах даже можно прочесть, что живет он в Москве. Сейчас Кабаков представляет Россию сразу на двух выставках: «Фабрика мечты» во Франкфурте и «Москва--Берлин. 1950--2000» в Берлине.

Отсутствие художника номер один как мог скрасил Мультимедийный комплекс актуальных искусств на Остоженке. За неимением живого Кабакова здесь представили вниманию зрителя выставку фотографий, фрагментов из фильмов и многочисленных интервью и видеопроекцию тотальных инсталляций Кабакова. Организованная Ольгой Свибловой экспозиция дарит нас «эффектом присутствия» художника в виртуальной (и немного мемориальной) форме. Представлены детство и юность художника, он сам вместе с родственниками и разными знакомыми (иногда и просвещенному зрителю) людьми, в том числе художниками, кураторами, критиками, писателями; московская и нью-йоркская мастерские, трудовые будни по созданию знаменитых (никогда не виденных в России) тотальных инсталляций для разных известных мировых музеев.

В Государственном центре современного искусства тоже чтят основоположника и звезду, потому на фоне выставки (собрали что было -- из своей коллекции, по друзьям и знакомым художника) ее куратор Виталий Пацюков прочел лекцию о тех же тотальных инсталляциях.

Теперь о грустном. В аналогичных случаях громких и круглых юбилеев художников, безусловно признанных отечественным и даже мировым общественным мнением, советско-постсоветская культурная традиция предполагает большую монографическую выставку в одном из «главных» музеев (с последующим награждением орденом). Таковой не случилось. Звездный статус художника Кабакова трагически не совпал с амбициями наших «главных» музеев, на внимание (и даже более того) которых он заслуженно мог бы рассчитывать. Привычно гордясь коллекциями и шедеврами (будто сами собирали), наши гранды ведут довольно странную политику по отношению к современным художникам -- предпочитая покорных и готовых на многое просителей (которых нигде в мире на порог музейный не пустили бы) персонажам более чем самодостаточным. Заместитель директора Третьяковской галереи так прямо и выразился: на поклон, мол, не пойдем. А если надо, мы работы Кабакова в частной коллекции американской возьмем (переговоры с этой коллекцией в процессе, соответственно, и выставка в планах Третьяковки не значится). Вот так: Центру Помпиду и Музею Стеделик нужны «свои» инсталляции Кабакова (настолько, что они готовы убедительно просить о сотрудничестве художника и вести с ним длительные утомительные переговоры), а нашим не нужны. Не сдался и гордый Пушкинский музей. Тут уж сами понимаете: если перед самим Уорхолом были демонстративно закрыты двери Белого зала музея, то и Илье Кабакову вход в сакральное пространство заказан (слухи ходят: велись тайные переговоры). А на меньшее не согласен уже Кабаков -- победители возвращаются только на белом коне. Если возвращаются.