Московский международный дом музыки открыл официальный первый сезон концертом новообразованного на базе Министерства культуры Национального филармонического оркестра России (НФОР) под управлением Владимира Спивакова. Имя Евгения Светланова в посвящении концерта и произведения Светланова, Рахманинова, Мусоргского и Чайковского в программе дали исчерпывающее представление о том виде творчества, на ниве которой призван трудиться 28-й симфонический коллектив Москвы.

Глянцевый буклет рекламировал новый оркестр и самого Владимира Спивакова до нелепости навязчиво. Вот цитата от Леонарда Бернстайна: "Золотое сердце, золотые руки, золотая голова. Ты принадлежишь музыкальному олимпу", -- скорее всего обращенная к Спивакову-скрипачу. Вот светлановское обращение: "Дорогой Володенька!" -- близь давней послерепетиционной фотографии Светланова и Спивакова. А вот приветствие самого Владимира Спивакова, которому "захотелось приблизить к нам мысли Марины Цветаевой". Цветаевская набранная курсивом мысль, как всегда, многословна и поэтична: "...Как по волнам несет нас смерть по холмам могил -- в Жизнь".

Ни для кого не секрет, что, собственно, так опоэтизированным русской поэтессой маршрутом успел пройти и новый оркестр Владимира Спивакова, идеей создания обязанный прошлогоднему разрыву отношений Спивакова с Российским национальным оркестром. Объявив внеконкурсный прием рношников в создаваемый коллектив, маэстро обнаружил внятное намерение оставить от РНО могильный холм. Но за лето плетневцы покрыли все вакансии и даже набрали второй состав -- неплохой, судя по недавнему его участию в кантате Карла Орфа Carmina Burana.

Декларируемая ныне стратегия симфонического оркестра Владимира Спивакова кажется привлекательной, хотя и ошарашивает самонадеянностью. "Этот оркестр -- символ новой культурной политики державы, пережившей глубокий кризис и вступившей в период политической и экономической стабильности. НФОР призван обеспечить преемственность и развитие лучших традиций отечественного и мирового оркестрового исполнительства", -- сообщает буклет. Но едва ли не большее сообщил вид оркестра, густо населенного бывшими плетневцами: скрипачи, три флейтиста, кларнет с бас-кларнетом, два контрабасиста, два трубача, два ударника и тубист.

Логично открыв программу "К 75-летию Евгения Светланова" cветлановским опусом "Ария" в переложении Владимира Беляева -- с колоколами, раскатистым шипением там-тама и русскими минорами, -- НФОР высветил несколько эстрадный колорит светлой грусти. Подозрительным показалось отсутствие чего-то хоть отдаленно смахивающего на дебютный (или уж посвященческий) трепет нового коллектива. Деловито звучали и "Три русские песни" Рахманинова: аккомпанируя хору Виктора Попова, НФОР разве что пошел на чрезвычайную уступчивость, -- заглушил струнные настолько, что во второй песне "Белолицы, румяницы вы мои" пиццикатных щипков никто не услышал при том, что все их видели. Беда пришла, когда наступил черед вокального цикла Мусоргского "Песни и пляски смерти". Певице (Ирина Макарова) сделали откровенную микрофонную подзвучку, которая съела изысканную оркестровку Шостаковича с потрохами. Да ладно бы только это. Оказалось, что и о страшноватеньком сюжете с то ли засыпающим, то ли умирающим младенцем ("Колыбельная"), со стылой завороженностью "Серенады", гиньольным "Трепаком" и хрустящими костями "Полководца", маэстро Спивакову просто нечего сказать. Поэтому от описания исполненной под его руководством Четвертой симфонии Чайковского воздержусь.

В ожидании нового столичного симфонического оркестра -- создался так уж создался -- было довольно много позитивных моментов. Казалось, что если он оправдает себя хотя бы как базовый коллектив Московского дома музыки - коллектив, под который усовершенствуют акустику Большого зала Дома музыки; коллектив, в который будут приезжать обещанные знаменитости-дирижеры; наконец, коллектив, самим членам которого окажется в нем интересно, -- уже хорошо.

Но деловитое равнодушие классных оркестрантов к тому, что сыгранное ими в первый вечер было не более чем пустыми (хоть и красивыми) звуками, подсказывает печальный вывод. То, что представил собой НФОР, пока нечто вроде соглашения дельных музыкантов с нуждающимся в них маэстро. Они ему нужны -- чтобы оправдать уязвленную во времена РНО репутацию никудышного симфонического дирижера. А он им -- чтобы хорошо за это платил.