На следующей неделе президент России Владимир Путин выступит на сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Тогда же состоится его рабочий визит в США, в ходе которого пройдут переговоры в Кемп-Дэвиде. Какой смысл несет выступление главы государства на Генассамблее ООН? Об этом, а также о месте ООН в современном мире газете "Время новостей" рассказывает известный российский дипломат Юлий ВОРОНЦОВ. Он представлял Россию в ООН с мая 1990 до 1994 года. Затем был послом России в США, а ныне является представителем Генсека ООН по проблеме возврата кувейтской собственности из Ирака и поиска кувейтских граждан, пропавших там.

-- Выступление президента России в ООН -- это что-то особенное?

-- Президенты выступают в ООН регулярно. Начинается обычная Генассамблея, которая раз в году проводит заседания с сентября по декабрь. Президенты приезжают на первые дни, сразу после открытия, и один, два, три, четыре президента обычно выступают в общих дебатах. Как правило, каждый год выступает президент США, страны-хозяйки. Американцы каждый раз записываются первыми. Обогнать их невозможно, они всегда записаны в общих дебатах под номером один. Так что наш президент будет выступать вторым или третьим.

Выступление президента на сей раз действительно будет очень важным. В мире произошли серьезные изменения в связи с иракской войной. Многие вопросы международного права подвергаются пересмотру, или, говоря иначе, есть желание их пересмотреть. Буш, судя по всему, будет защищать свою позицию насчет необъявленной и в общем-то не особенно законной войны против Ирака. Наш президент, я уверен, будет защищать международное право: во-первых, то, что суверенитет государств незыблем, а во-вторых, то, что военные операции могут проводиться только с согласия Совета Безопасности ООН. Поэтому у них будет спокойный такой, но спор.

-- Раз речь о пересмотре основ международного права, не окончен ли век ООН?

-- Нет. У нас поспешили сказать в связи с иракскими событиями, что ООН уже не играет никакой роли и прочее. Ничего подобного. ООН -- единственное место, где представители 190 государств мира -- а больше государств практически и нет, остались только малые, островные, -- собираются, чтобы высказать наболевшее за прошедший год, предложить свои решения или критику. Это важно для всех стран, а особенно -- малых и средних. Если ООН не будет, куда им податься? ООН себя изжила? Это не разговор!

-- Будет ли ООН реформироваться?

-- Безусловно. И в ближайшее время. Разговоры-то идут давно, предложений немало. Почему надо реформировать, понятно почти всем. А вот как реформировать, чтобы сохранить важные элементы Устава ООН и не выплеснуть их вместе с грязной водой предшествующих десятилетий? Это сложно. Изменения в Устав ООН могут вноситься только с согласия двух третей государств -- членов ООН. Многие будут таскать в зубах свое предложение туда-сюда. Договориться двум третям о чем-то существенном нелегко, но возможно.

-- Не скажете, как старый ооновец, а что самое неприятное в этой грязной воде, в нынешней деятельности ООН?

-- С точки зрения тех государств, которые хотят играть большую, чем сегодня, роль, -- это Совет Безопасности. В нем только 15 членов ООН -- из 190! Остальным очень обидно, что они не попадают в число этих 15. Когда создавался Совбез, тогда и стран -- членов ООН было только 65. Но расширять Совет тоже надо с умом, а не до бесконечности. И это будет очень сложно. 15 членов-то вполне могут вести обсуждения и принимать решения, пускай и посидев несколько дней и ночей, что тоже бывало.

-- Сейчас уже ночами не сидят?

-- Сейчас нет, но так было во время первого иракского, точнее, кувейтского кризиса в 1990 году. Это была открытая агрессия большой страны, Ирака, против маленькой, Кувейта, и приходилось заседать денно и нощно. Я как раз в это время был представителем СССР при ООН.

-- Есть ли прямая зависимость между наличием у страны ядерного оружия и членством в Совбезе?

-- Так считается. Индия и Пакистан претендуют на членство в Совбезе, потому что у них есть ядерное оружие. Но ядерное оружие, к сожалению, может появиться и у других стран. Ядерное оружие вовсе не признак того, что страну надо обязательно включать в Совбез. Пять его постоянных членов сегодня -- это пять ядерных держав, но ведь это одновременно и крупнейшие страны мира.

-- Значит, кроме ядерного оружия учитываются и другие заслуги?

-- В том-то и дело. Есть некоторые планы в отношении объединенной Европы. Раз Европа объединилась, а у Франции и Англии есть ядерное оружие, то почему всей Единой Европе не сделать одно место в Совбезе? Пусть Евросоюз одним местом там и распоряжается. Но едва ли это выйдет, едва ли. Реформы -- дело сложное, они у нас в стране тоже небыстро проходят, а уж во всемирном масштабе -- тем более.

-- Есть ли у вас какие-нибудь воспоминания об ООН, которыми приятно поделиться в дружеской компании?

-- Историй ходит много, потому что забавного за 60 с лишним лет было достаточно. Помню, как на Генассамблее проводили перекличку присутствующих в зале. Делегаты от каждой страны говорят что-то вроде "здесь!" или "да!". Делегат дружественной нам тогда страны, не хочу говорить какой, задремал. Перед ним по списку выкрикивали названия стран, дошли до Австралии. Австралиец сказал обычное "да!". Задремавший делегат не сообразил, в чем дело, но раз Австралия говорит "да!"... И громко прокричал "нет!". Или иногда, особенно после обеда, ведь после обеда очень тяжело заседать, делегат, раскрыв для вида газету, нечаянно засыпал и падал со стула под всеобщий хохот.