За событиями юбилейного Венецианского фестиваля читатели могли следить по репортажам нашего корреспондента. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию субъективную десятку лучших фильмов фестиваля. Как известно, в основном конкурсе победил -- вполне заслуженно -- фильм Андрея Звягинцева «Возвращение». Но большинство фильмов предлагаемой десятки было показано в параллельных программах. Кажется, что традиционная фестивальная ориентация на культурно значимое, солидное, авторское, скучное кино себя изжила. В поисках новой парадигмы фестивальным отборщикам стоит осмотреться по сторонам.

1. «Самая печальная музыка на свете». Режиссер Гай Мэддин (Канада).

Один из лучших фильмов фестиваля был показан во внеконкурсной программе экспериментального кино «Новые территории», и это, увы, объяснимо. Если бы европейские фестивали были ориентированы на то, чтобы отмечать наиболее оригинальные фильмы, способствующие поиску нового киноязыка, «Музыке» было бы гарантировано место среди призеров. Судите сами, феерическая фантазия, снятая в стильном ч/б с нежной памятью о первых десятилетиях искусства кино, вмещает в себя и историю двух архетипических братьев (раздолбая-трикстера и страдающего героя), и картины жизни Виннипега (родного города режиссера), якобы признанного «столицей мировой скорби» во времена Великой депрессии, и фантастический конкурс на самую печальную музыку на свете, заправляет которым безногая авантюристка (Изабелла Росселини), расхаживающая по печальному городу на стеклянных протезах, наполненных настоящим виннипегским пивом. Автор сценария -- не удивляйтесь -- букеровский лауреат Кадзуо Ишигуро («Остаток дня»).

2. «Радость безумия». Хана Махмальбаф (Иран).

14-летний вундеркинд из Ирана оценивает себя как «девочку средних способностей, которой повезло иметь выдающегося учителя». Учитель -- отец Ханы, Мохсен Махмальбаф, признанный иранский классик, автор «Салям, синема» и «Кандагара». Но это вовсе не дочкино кино. Фильм о съемках картины старшей сестры Самиры «В пять часов вечера» (в этом году получившей приз жюри в Канне) оказывается не скучной документацией, а остроумной и разоблачительной хроникой взаимоотношений режиссера с непослушной реальностью.

3. «Пять препятствий». Ларс фон Триер (Дания).

Еще один документальный фильм, осваивающий новый жанр концептуального эссе об искусстве, жизни и тех ловушках, что подстерегают художника на каждом творческом шагу. Триер предлагает своему давнему кумиру, датскому режиссеру Йоргену Лету, снять пять ремейков фильма «Идеальный человек», который когда-то потряс основателя «Догмы» до глубины души. Максимально искусственная конструкция оборачивается абсолютно правдивой историей о художнике, который должен пойти на заведомую неудачу, лишь бы не остановиться на достигнутом.

4. «Антенна». Казуеши Кумакири (Япония).

Мало кем замеченный фильм талантливого режиссера, который шесть лет назад потряс просвещенную публику своим снятым на 16-миллиметровую пленку дебютом «Большой праздник демонов» (многие называют эту вольную экранизацию «Бесов» на материале японского левацкого подполья 70-х годов едва ли не самым жестоким фильмом всех времен и народов). В «Антенне» социальный хоррор трансформируется в семейный. Брат пропавшей девочки ищет разгадку тайны ее исчезновения, а параллельно пытается найти утешение в объятиях практикующей с/м проститутки. Странная история о непереносимости душевной боли и о том, что надежда может появиться только после того, как пройдешь через ад.

5. «Молчание между двумя мыслями». Бабак Пайами (Иран).

Сюжет о девственнице, осужденной на расстрел за неведомое преступление против исламских законов, и о палаче, которому вменяется в обязанность сначала жениться на приговоренной, а потом привести приговор в исполнение (иначе девственница попадет прямиком в рай), вызвал большие сомнения у иранских властей. Настолько большие, что негатив фильма был конфискован (в Венеции показывали рабочую копию фильма далеко не идеального качества), а режиссер лишился возможности вернуться на родину -- после того, как побывал членом жюри Московского кинофестиваля в июне этого года. Социально-политический сюжет, как всегда у Пайами («Еще один день», «Тайное голосование»), оборачивается самой печальной на свете повестью о любви.

6. «Нация без женщин». Маниш Джа (Индия).

25-летний индийский вундеркинд потряс заинтересованную публику своим дебютным полнометражным фильмом, который критики тут же сравнили с «Догвилем» Ларса фон Триера. Сравнение не формальное (никаких условных декораций в фильме нет, хотя действие и происходит в условном недалеком будущем, когда в патриархальной Индии практически не осталось женщин), а содержательное. Главная героиня проходит через все мытарства и унижения (семья из шести мужчин пользует прекрасную индианку не хуже, чем жители «Догвиля» -- безответную Грейс), чтобы в итоге спастись и подарить жизнь девочке. Атака на людскую ограниченность, тупость, жестокость и лицемерие предпринята не менее мощная, чем у Триера.

7. «Шульце врубается в блюз». Михаэль Шорр (Германия).

Еще одно подтверждение тому, что в современном немецком кино зарождается настоящая новая волна. Дебютант Шорр снял кино восхитительно свободное, умное, ироничное -- о немецком пенсионере-шахтере, обожающем в свободное время играть на аккордеоне любимую польку. Волею судеб оказавшись не у дел, Шульце проникается зажигательной зайдекой (мелодия, популярная в южных американских штатах) и отправляется странствовать по Техасу и Луизиане на кстати угнанном суденышке. Юмор не хуже, чем у раннего Джима Джармуша, -- чего стоит хотя бы вполне содержательный диалог между Шульце и чешским оркестром, состоящий из множества реплик и всего лишь одного слова -- «петролеум».

8. «Особая жестокость». Джоэл Коэн (США).

Братья Коэн свой новый фильм в основной венецианский конкурс не дали -- и правильно сделали. У их страшно смешной, остроумной и изобретательной работы явно бы не хватило метафизических глубин, жизненно необходимых для приза в Венеции. Создатели «Перевала Миллера», «Бартона Финка» и «Фарго» решили дать отдохнуть себе, критикам и поклонникам и сняли комедию о взаимоотношении полов, выдержанную в лучших традициях эксцентрики 30-х годов с непременным Кэри Грантом в главной роли. Кэтрин Зита-Джоунз играет брачную аферистку, Джордж Клуни -- прожженного адвоката, специализирующегося на защите мужей в бракоразводных процессах. Вот образец его защиты: когда разгневанная супруга обвиняет мужа в использовании пылесоса в качестве эротической игрушки, адвокат находит встречный довод: «Известен ли вам мистер Гонсалес?» -- «Это мой тренер по теннису». -- «Так почему в своих письмах вы обращались к нему: «Здравствуйте, мои дорогие Давид и Голиаф!»?»

9. «Затойчи». Такеши Китано (Япония).

Такеши Китано свой новый фильм в конкурс отдал -- и получил приз за лучшую режиссуру. Режиссерское мастерство Китано отрицать бессмысленно. После пяти десятков красочно умерщвленных врагов (роль карающего правосудия режиссер, понятное дело, никому уступить не мог) и отвязного финала, в котором самураи самозабвенно танцуют чечетку (такая не приснилась бы и Басби Беркли в самом прекрасном его сне), публика выходит из кинозала с широченными улыбками на лицах. Это ли не праздник...

10. «21 грамм». Алехандро Гонсалес Инарриту (Мексика).

Об этом фильме вчерашнего мексиканского дебютанта Инарриту («Сука-любовь») писать бессмысленно -- его надо смотреть в обязательном порядке, без отговорок и увиливаний. Сюжет напоминает мыльную оперу: исправившийся уголовник (Бенисио дель Торо) сбивает (насмерть) отца семейства и двух девочек. Вдова (Наоми Уоттс) топит горе в алкоголе, таблетках и обществе смертельно больного математика (Шон Пенн; приз за лучшую мужскую роль). Но она не знает, что герой Пенна и есть тот человек, которому пересадили сердце ее мужа. Исполнение же напоминает разом древнегреческие трагедии, притчу об Иове и классические фильмы Бергмана. Не верите -- идите в кино.