Знаменитый Нидерландский театр танца (NDT) почитают образцовым для театров, ориентирующихся на современный репертуар. В интернациональной труппе, созданной выдающимся хореографом Иржи Килианом, работали не только европейцы и американцы, но и соотечественники Килиана -- чехи и словаки. Русских здесь не было никогда, если не считать педагогов-классиков из среды балетных эмигрантов. Артист кордебалета Большого театра Никита ДМИТРИЕВСКИЙ стал первым русским танцовщиком, попавшим на стажировку в одну из трех трупп NDT -- молодежную. Он же -- единственный артист Большого, который прошел стажировку в другом театре. После его возвращения в Москву с ним встретилась корреспондент газеты «Время новостей» Ольга ГЕРДТ.

-- Как вы попали в NDT?

-- В Москве проходил просмотр в NDT-II -- это труппа, в которой работают танцовщики в возрасте от 18 до 21 года. Я пошел из любопытства, ни на что не надеясь. После занятий ко мне подошел арт-директор театра, спросил, хочу ли я поработать в NDT, и поинтересовался, не боюсь ли я работы? Я ответил, что не боюсь.

-- Почему он так спросил?

- Считается, что у российских танцовщиков нагрузка другая, чем у западных. Дело не только в образовании, но и в разном отношении к профессии. Например, когда я уже танцевал в труппе Килиана, меня спрашивали перед выступлением: «Ты волнуешься?» Я отвечал, что нет и что постараюсь хорошо станцевать. Мне говорили: «Ты не старайся, ты наслаждайся». Это принципиальное отличие. Танец для них -- философия и образ жизни. Сравнивать NDT и Большой театр, конечно, нельзя. Творчески реализовать каждого артиста в Большом театре просто невозможно, а NDT -- очень мобильная труппа.

-- При том, что это тоже не маленький коллектив. Театр состоит из трех трупп -- молодежной, основной и старшего поколения. Сколько премьер выпускают за сезон?

-- Думаю, около десяти. За четыре месяца я станцевал четыре премьеры. Кроме того, готовил спектакли, не входившие в мою практику: считалось, что мне полезно знать репертуар, который будет исполняться в будущем. Там спектакль не штурмуют прямо перед премьерой, его готовят заранее. У нас обычно подготовка к премьере идет по нарастающей, и на пике этого процесса его показывают публике.

-- Можно как-то определить направление, в котором работают хореографы NDT?

-- Я бы не взялся. Иногда стиль узнаваем, как, например, у Йохана Ингера, который работает в посткилиановской манере. Якопо Годани сформирован Форсайтом. Но иногда невозможно угадать не только стилистику, но и направление мысли хореографа. Например, с балетом Охада Нахарина -- это очень известный и популярный израильский хореограф -- мы ездили на гастроли в Германию. Спектакль назывался «Минус 16». В этой работе надо было даже петь, причем на иврите. У каждого из шестнадцати танцовщиков была своя сольная импровизация, а в финале мы спускались в зрительный зал, чтобы выбрать пожилых людей и пригласить их на сцену танцевать с нами.

-- Почему именно пожилых?

-- Спектакль о старости. О том, что эмоции пожилого человека готовы вырваться наружу, но оболочка не позволяет. Об этом же, о времени и противоречиях между живыми чувствами человека и внутренним процессом их канонизации, и новая работа Иржи Килиана, в которой мне посчастливилось участвовать, -- «Щелчок, пауза, тишина».

-- Трудно было адаптироваться к непривычному репертуару?

-- До того, как я попал в Голландию, я серьезно занимался акробатикой, йогой, брейком, степом... Кроме классики почти десять лет учился и давал уроки модерна в Школе современного танца Николая Огрызкова. Так что круг идей и репертуар был мне понятен и близок.

-- Голландцы говорят, что Килиан обронзовел...

-- Не знаю, он каждый день ездит на работу на велосипеде. Мне кажется, он очень скромный и свободный человек. Он оставил руководство театром, хотя, мне кажется, мог бы оставаться сколько угодно. Теперь стал просто хореографом, но для голландцев он по-прежнему король. Килиан, безусловно, понимает, что он единственный и неповторимый, но это не мешает ему с уважением относиться к танцорам. Он сделал все необходимое, чтобы повысить их социальный и профессиональный статус. Например, артисту, проработавшему в NDT более четырех лет, в случае если он остается по какой-то причине без работы, театр в течение нескольких лет продолжает выплачивать зарплату.

-- Многие танцовщики труппы стали знаменитыми хореографами, и все они ставят в NDT -- и Начо Дуато, и Пол Лайтфуд, и Йохан Ингер. Есть какой-то рецепт? Может быть, пресловутая интернациональность NDT?

-- В NDT заинтересованы в том, чтобы максимально реализовать артиста. Это политика театра. Например, молодежную труппу, в которой я работал, никто не рассматривает как «учебную», как трамплин, позволяющий добраться до основной труппы. Крепостного права нет -- можно остаться, можно уйти, можно делать параллельные проекты. Люди ищут себя, и театр дает им такую возможность. Примерно каждые полгода проводятся семинары по хореографии. Каждый танцовщик имеет возможность поставить свою работу и вынести ее на сцену. Театр заинтересован в формировании новых идей. Недаром сюда приглашают людей из разных частей света. В труппе, где я работал, было шестнадцать танцовщиков из Франции, Словакии, Австралии, Португалии, Америки, Японии, Канады... Каждый год этот состав меняется: люди или уходят или переходят в NDT-I. Это не пропаганда интернационализма в балете. Просто они понимают, что формирование только голландских хореографов не выведет NDT на мировой уровень. Иностранцы вносят новые идеи, новую музыку, новые сценические решения.

-- Насколько я понимаю, таких возможностей в России, в частности в Большом театре, нет. Но вы все же вернулись.

-- Я понимаю, что в Большом театре не лучшие времена и идеи современного танца практически не реализуются. Я боюсь, что здесь не всем знакомо даже имя Килиана.

-- Чем вы объясняете такое невежество?

-- Мне кажется, в Большом существует предубеждение к современной хореографии. Считается, что Большой -- это парадная классика. Отсюда некая конфронтация классики и модерна. Я не считаю, что нужно сталкивать эти направления. Пример Килиана, соединившего философию модерна с мощной классической базой, как раз подтверждает, что такого противостояния на самом деле не существует.

-- А вы не боитесь еще четыре года простоять в кордебалете?

-- Это болезненный вопрос. Когда я уезжал, Алексей Фадеечев, бывший в то время художественным руководителем балетной труппы, искренне пожелал мне закрепиться в Голландии, сказав, что сегодня в Большом театре для меня репертуара нет. Там у меня действительно появился выбор. Мне, например, предложили сотрудничать с известным хореографом Эмио Греко. Но я понял, что остаться на всем готовеньком слишком простое решение. Я хотел бы работать и продвигать идеи современного искусства в России. И пробовать себя как хореограф именно здесь.