В среду федеральный судья Юджин Никерсон вынес решение по апелляции главного адвоката Павла Бородина. Когда судья-магистрат Виктор Похорелски опять отказался выпустить Бородина под залог, его адвокат Барри Кингхэм, не выходя из здания, опротестовал это решение, и в прошлую пятницу апелляцию рассматривал Никерсон, которому не больше 90 лет, хотя выглядит он значительно старше. Хотя Никерсон физически немощен и ходит, держась за алюминиевую палку на ножках, а секретарша переворачивает за него страницы документов, он пользуется репутацией сильного судьи.

В минувшую пятницу стороны препирались часа полтора, после чего Никерсон отправился обдумывать судьбу Бородина. Похорелски обычно думает не больше часа, но он моложе, а Никерсон размышлял несколько дней и в среду разразился 27-страничным текстом. Старый судья не только снова отказал Бородину в освобождении, но и отнял у защиты ее единственную на сегодняшний день победу, отказавшись признать, что в деле присутствуют «особые обстоятельства». Более того, из решения Никерсона однозначно следует, что американские суды скорее всего рекомендуют госсекретарю выдать Бородина в Швейцарию.

Цитируя многочисленные судебные прецеденты, Никерсон методически отвергает все доводы защиты как против выдачи Бородина, так и за освобождение его под залог. Например, с самого начала защита подчеркивала, что Бородина в Швейцарии «ни в чем не обвиняют». Никерсон отвечает на это, что американские суды не могут вдаваться в нюансы иностранных юридических процедур и что если другое государство официально извещает США о намерении преследовать данное лицо в судебном порядке, то этого вполне достаточно.

Судья Похорелски признает, что «Союз России и Белоруссии несомненно является важным экономическим и политическим образованием, а пост его государственного секретаря несомненно важен для функционирования союза» и что «вести дела союза из тюрьмы безусловно нелегко»: Бородин «может звонить из тюрьмы по телефону и принимать посетителей, хотя и в ограниченных количествах», но «не имеет доступа к компьютеру и не может получать факсы». Заседание, на котором предполагалось утвердить бюджет союза, пришлось перенести с марта на апрель, но задержки, вызванные отсутствием одного из важных участников мероприятия, иногда случаются и в частном, и в государственном секторе и не являются чем-то экстраординарным. Как пишет судья, его «не убедили, что нет административных решений, которые бы позволили вести дела союза в отсутствие Бородина».

Таким образом, подав апелляцию, защита сделала только хуже, потеряв единственное завоевание. Похорелски было признал наличие «особых обстоятельств», но Никерсон его забаллотировал. Он также повернул один из главных доводов защиты против нее: Генпрокуратура РФ прислала в суд письмо, удостоверяющее, что у нее нет к Бородину претензий, а Никерсон заметил на это, что тогда у Бородина тем более есть резон бежать на родину, раз ему там ничего не грозит.

Российское посольство в США направило госдепартаменту дипломатическую ноту, в которой говорилось, что если суд выпустит Бородина с условием, чтобы он не заходил в дипломатические и консульские представительства РФ, то оно обязуется выполнять это решение. «Хотя у суда нет оснований ставить под сомнение искренность этих заверений, -- пишет Никерсон, -- непреложен тот факт, что Бородин потенциально может укрыться на российском дипломатическом объекте».

Хотя Бородин готов отказаться от своего конституционного права не быть выданным в Швейцарию, «у данного суда нет юрисдикции на то, чтобы принять этот отказ от имени российского правительства; суд также некомпетентен решать, будет ли соответствовать такой отказ российскому законодательству».

Российское правительство не изъявило желания ради Бородина лишить свое консульство дипломатической неприкосновенности. Хотя оно обязалось соблюдать запрет суда на заход Бородина на свои дипломатические объекты, оно не дало прямого обещания не впускать его туда или выдать его Швейцарии или США, если он туда все равно проникнет. «Да суд и не ожидает, чтобы Российская Федерация дала такие заверения в нарушение своего собственного конституционного запрета на экстрадицию своих граждан», -- замечает Никерсон, объясняя свое решение не выпускать Бородина под залог.

От текста решения веет такой безнадежностью, что Бородин остановил своих адвокатов, бросившихся было опротестовывать эдикт Никерсона в апелляционной инстанции.