Главный герой фильма Алекс (Даниэль Брюль) на крыше многоэтажки разбрасывает старые восточногерманские купюры (накопления семьи за 20 лет!), которые не успел обменять, и кричит в отчаянии на весь ночной Берлин -- в этот момент в небе разрываются петарды: Германия стала чемпионом мира по футболу.

Творческий коллектив трогательной комедии «Гуд бай, Ленин!» столь же знаменит, как состав той великой футбольной сборной (а параллель между футболом и кино не случайна, Феллини называл кино «гибридом футбола и борделя»). Немецкий продюсер Штефан Арндт («Беги, Лола, беги»), французский композитор Янн Тирсен («Амели»), звезда российского и немецкого кино Чулпан Хаматова еще раз подтвердили свою высокую репутацию. Закономерно, что с таким составом «Гуд бай, Ленин!» в этом году стал чемпионом немецкого проката и выиграл восемь национальных кинопремий «Лола». И нет в Германии человека, который бы об этом фильме не слышал.

А поскольку менталитет русских и немцев во многом схож, и тема фильма -- стремительная смена эпох -- нам близка, можно предполагать, что «Гуд бай, Ленин!» и в России выступит неплохо.

Режиссер Вольфганг Бекер, западный немец, довольно иронично показывает ГДР, но его ирония добрая, понимающая: да, пели наивные пионерские песенки, да, смешно одевались, мебель была неказистой, но от этого люди не становились глупее или бездушнее. И в конечном счете фильм получился о сыновней любви.

В 1989 году фрау Кернер (Катрин Заас) видит, как на антиправительственной демонстрации арестовывают ее сына, и падает от инфаркта. Пока она лежит в коме, рушится Берлинская стена, две Германии объединяются, облик родного города меняется до неузнаваемости. Но, по словам врачей, фрау Кернер нельзя ничего этого видеть, поскольку сильное волнение ее убьет. И тогда сын Алекс решает скрыть от мамы важнейшую новость XX века и, пользуясь тем, что она не встает с кровати, создает в своей квартире заповедник навсегда исчезнувшей ГДР.

Алекс где только можно (в том числе на помойке) находит коробки, пакеты, стеклянные банки из-под восточногерманских продуктов и пересыпает, перекладывает, переливает в них новую западную еду. Он надевает сам старую одежду и заставляет других носить такую же при маме. Он за деньги уговаривает бывших пионеров на день рождения исполнить для мамы патриотические песни. Он показывает матери старые видеокассеты с выпусками новостей «Актуальная камера» и выдает их за прямой эфир. Во всем этом можно увидеть аллегорию тоталитарного режима, построенного на обмане. Но на обмане построены не только государственные режимы. Обман лежит в основе искусства, и Алекс предстает перед нами как одержимый своим произведением художник.

В фильме множество кинематографических цитат. Во время проезда танков по улицам города посуда дрожит и звенит так же, как в «Амели» во время свидания в знаменитом кафе на Монмартре. Есть визуальная цитата из «Космической одиссеи» Стэнли Кубрика. Есть съемки домашней камерой. Есть пародийные телевизионные репортажи. А замена мебели в комнате фрау Кернер стилистически напоминает всем известную телевизионную передачу (аналог которой, наверное, есть и на немецком телевидении).

В общем, перед нами тонкое современное европейское кино. Единственное, что может смутить, это имя подружки героя из бывшего СССР: Лара, слишком явно ассоциирующееся с «Доктором Живаго» (или фильмом с Омаром Шарифом в заглавной роли).

И в заключение позволю себе лирическое отступление. В 80-е годы ГДР была для советских детей почти сказочной страной. Лучшие конструкторы, лучшие модельки автомобилей (высший класс: с открывающимися дверками!), лучшие игрушечные железные дороги носили надпись made in DDR -- и это было обещанием счастья. Для моего детского слуха ГДР звучало приятнее, чем СССР, потому что ассоциировалось с чем-то цветным, ярким, праздничным, неожиданным. Фильм «Гуд бай, Ленин!» напомнил эту радужную ассоциацию, и уже за одно это его можно полюбить.