«Меньше эстетики, больше этики» -- плакаты с таким призывом расклеены по всей Венеции. Вообще-то это реклама архитектурной биеннале и девиз города будущего, но эти слова удачно описывают и Венецианский кинофестиваль. Лучшие фильмы, показанные за пять дней, не стремятся произвести впечатление нетрадиционными эстетическими решениями, но обращаются к реальности человеческого существования. Это картины о том, как люди проявляют свои чувства, как внутренние барьеры делают человека уродливым и несчастным и как обретенная свобода возвращает надежду даже самым отчаявшимся.

Самым приятным сюрпризом первых дней фестиваля стал второй полнометражный фильм шведского режиссера Лукаса Мудиссона «Вместе» (программа «Кино настоящего»). В 1999 году 30-летний Мудиссон прославился молодежной трагикомедией с вызывающим названием «Гребаный Омол» (в международном прокате -- «Покажи мне любовь») -- о двух влюбленных друг в друга одноклассницах, бросивших вызов провинциальному шведскому городку. Но несмотря на очевидные достоинства, «Омол» производил впечатление юношеской, несколько смазанной работы. «Вместе» -- это уже настоящее кино. Ноябрь 1975 года. Где-то в провинциальной Швеции хиппи узнают о смерти Франко -- чем не повод для общей радости? Жизнь в коммуне «Вместе» течет расслабленно и неторопливо: взрослые не слишком удачно экспериментируют со свободной любовью («Ты ведь не против, если я с ним пересплю, он такой грустный. -- Ну как тебе сказать...»), дети играют «в пытки» («Скажи, что любишь Пиночета! -- Но ведь сейчас моя очередь быть Пиночетом!»). Появляется располневшая домохозяйка с двумя детьми -- Элизабет поссорилась с мужем и попросила пристанища у своего брата Йорана, одного из членов коммуны. Выясняется, что после тяжелых мужниных кулаков феминизм и левые политические убеждения воспринимаются особенно хорошо. Разумеется, примирение неизбежно («Только теперь я не брею подмышек, а еще я социалистка. -- Подумаешь, я сам социалист. -- Ты не социалист, а социал-демократ, это большая разница!»). Разумеется, все комические и печальные недоразумения в конце концов разрешатся к общему удовольствию. Но до того как это произойдет, режиссер досыта накормит героев и зрителей теплой кашей человеческих отношений. Метафора неуклюжая, но именно ее Мудиссон вкладывает в уста Йорана: «Поодиночке мы -- холодные зернышки, а вместе -- одна большая овсяная каша». Смешно, трогательно, точно. А за возможность услышать на саундтреке SOS (ABBA) и Love Hurts (Nazareth) -- отдельное спасибо.

К середине фестиваля Венеция уже выложила почти все свои козыри. Голливуд представил на редкость эффектные и эффективные триллеры -- «Там, внизу» Роберта Земекиса и «Подводную лодку U-571» Джонатана Мостоу. Среди артхаусных картин наибольший интерес публики вызвал «Брат» Такеши Китано, в котором японский режиссер после неожиданного «Кикуджиро» возвращается к привычным героям и сюжетам. Непривычно лишь место действия: на этот раз член якудза в исполнении Китано бесстрастно уничтожает врагов на американской территории. Почти весь фильм снят на английском, но режиссер пока не собирается завоевывать Голливуд. «Брат» содержит в себе все основные мотивы восьми предыдущих картин Китано: лицо-маска, ничем не спровоцированные вспышки жестокого насилия, спрятанный за внешней невозмутимостью юмор. Жаль только, что повторение «Точки кипения» и «Сонатины» обречено быть хуже первоисточника. Впрочем, поклонникам Китано долго скучать не придется -- следующим проектом режиссера станет, по его словам, история любви.

Конкурсная программа пока разочаровывает. Особенно скверное впечатление произвели мэтры режиссуры. Новая комедия нравов 75-летнего Роберта Олтмена «Доктор Т. и его женщины» (с Ричардом Гиром в главной роли) начисто лишена той живости и остроумия, которые отличали его предыдущие работы. Олтмен несколько раз обращался к журналистам с просьбой не разглашать финальных сюжетных поворотов картины. Это-то пожалуйста, но проблема в том, что если не писать о событиях последнего получаса, которые действительно несколько оживляют тихо умирающий фильм, то о «Докторе Т.» вообще не скажешь доброго слова. Замечу только, что Олтмен всегда был известен как «актерский» режиссер, у которого многие звезды не только сыграли свои лучшие роли, но и проявили себя в совершенно неожиданном амплуа. Что же касается Ричарда Гира в роли гинеколога, вся жизнь которого проходит в окружении женщин, то он абсолютно предсказуем и скучен.

91-летний португальский патриарх Маноэль де Оливейра представил на Венецианский конкурс медлительный опус «Слово и утопия». Фильм, действие которого происходит в XVII веке, рассказывает историю священника-иезуита, поклявшегося посвятить всю свою жизнь проповеди среди индейцев и чернокожих. Наверное, найдется два десятка людей, которые увидят в этой тяжеловесной, статичной, перегруженной текстом картине настоящее откровение. Наверняка найдется несколько сот людей, которые смогут убедить себя в том, что увидели это откровение. Может быть, такое кино имеет право на существование. Но в любом случае это не имеет никакого отношения к тому искусству, которое некогда было названо важнейшим.

На фоне работ Олтмена и Оливейры чуть более выгодное впечатление производит еще один классик -- живущий в Париже чилиец Рауль Руис. В психологическом фильме-загадке «Комедия невинности, или Сын двух матерей» он продолжает преображать европейский материал в духе латиноамериканского магического реализма. И пусть картина о девятилетнем мальчике, озабоченном поисками своей «настоящей» матери, оставляет легкий привкус бессмысленности, по крайней мере Руис умеет предложить зрителю новую реальность, новый опыт и Изабель Юппер.

Итальянцы, в этом году выставившие на конкурс сразу четыре своих картины (не считая копродукции с Ираном), могли рассчитывать на Габриэле Сальватореса -- как-никак самый известный в мире современный итальянский режиссер. Но лауреат «Оскара» (за антивоенное «Средиземноморье») и режиссер киберпанковской «Нирваны» надежд не оправдал. Его «Зубы» -- психоаналитический водевиль о страхе перед зубными врачами -- производят впечатление неудачной и неуместной шутки. И чем великолепнее визуальная изобретательность режиссера (среди сцен есть и такая -- феерический танец главного героя с покойным дядей среди пузырьков в бокале шампанского), тем сильнее неприятное ощущение натужности и сконструированности этого, прямо скажем, не очень умного фильма.

Пока наиболее заметным событием конкурса остается «Остров» корейца Ки-Дук Кима -- жестокая и смешная сказка о любви беглого преступника и проститутки. В фильме есть все, что предопределило моду последнего десятилетия на азиатское кино, -- молчаливая выразительность актеров, укутанная дымкой экзотическая природа, простота чувств, воля к жизни и предчувствие смерти. Проблема в том, что мода на кино Южной Кореи сформировалась уже после триумфа на европейских фестивалях китайского и иранского кино. Создается ощущение, что наученный чужим опытом корейский режиссер прекрасно представляет, чего ждут от него в Европе, и сознательно подыгрывает западным зрителям, добавляя в свой фильм чуть больше шока, примитива и китча, чем стоило бы.

Неплохое впечатление могла бы оставить милая картина англичанки Салли Поттер «Человек, который плакал». Режиссера надо поблагодарить хотя бы за то, что под ее руководством исполнительница главной роли Кристина Ричии похудела килограммов на десять и чудесным образом вернула казалось бы навсегда утраченное обаяние Уэнзди из «Семейки Аддамс». Но -- не случилось. И дело даже не в том, что история еврейской девушки, покинувшей в конце двадцатых годов Россию и скитавшейся по миру в поисках утраченного отца (эту роль убедительно сыграл Олег Янковский), в итоге производит впечатление какого-то женского рукоделья. Просто сразу же после картины Поттер на ночном сеансе состоялся первый показ «Воина и принцессы» Тома Тиквера («Зимняя спячка», «Беги, Лола, беги»). Что поделать -- сравнения с этим фильмом не выдержала бы ни одна из уже показанных лент фестиваля.

Снятая немецким режиссером история любви заслуживает отдельного разговора. Подводя итоги фестиваля, я еще вернусь к этой картине. Пока же можно сказать, что «Воин и принцесса» -- самое убедительное доказательство того, что в мировом кино происходит что-то важное. «Торжество» Томаса Винтерберга, «Магнолия» Пола Томаса Андерсона, «Реквием по мечте» Дэррена Аранофски, «Осленок Джулиен» Хармони Корина, «Танцующая во мраке» Ларса фон Триера -- все эти фильмы, появившиеся за последнюю пару лет, не просто достигают нового уровня искренности -- они иначе воздействуют на зрителя. От них начинают болеть нервные окончания, словно претерпевая какую-то неведомую переделку. От них ноет душа и сосет под ложечкой. Эти фильмы въедаются под кожу, проникают в кровь, заражают своим ощущением реальности. Смотреть их не всегда легко, но в награду можно снова почувствовать себя живым. И это не единичные случаи. В этом году «Магнолия» получила главный приз Берлинского фестиваля, а «Танцующая во мраке» победила в Канне. Жаль, что у Венеции не получится достойного ответа -- «Воин и принцесса» представлены во внеконкурсной программе, а за оставшуюся неделю в конкурсе едва ли появится что-нибудь хоть отдаленно напоминающее фильм Тиквера. Чудеса случаются в кино не слишком часто. Слава богу, что все-таки случаются.

И в заключение -- об отечественном кино. Вчера в рамках программы «Кино настоящего» прошла премьера «Москвы» Александра Зельдовича по сценарию Владимира Сорокина -- единственной полнометражной картины, представляющей Россию на венецианском форуме. Подробности -- в завтрашнем номере.