Молодой городской профессионал Крис отправляется на важное собеседование. Но когда его новехонький «Мустанг» попадает в чудовищную пробку на шоссе где-то в Западной Виргинии, Крис решает выиграть время и поехать в объезд, обозначенный на карте едва заметным пунктиром. На кривую дорожку он свернул, понятное дело, напрасно, но большой вины в этом нет: Крис включился в действие уже после вступительных титров и даже не подозревал, что именно в этих местах в самом начале фильма была чудовищно изничтожена парочка молодых верхолазов. Довольно скоро на заросшем проселке Крис встречает товарищей по грядущему несчастью: «Мустанг» на полном ходу врезается в машину, полную отдыхающей молодежи. Вместе с юнцами Крис отправляется на поиски цивилизации. Но из-за кустов летят стрелы, поперек дороги стелется колючая проволока, а с пригорка неласково скалятся орки-аборигены -- настоящие хозяева здешних лесов, кровожадные уроды, появившиеся на свет в результате кровосмесительных связей нескольких поколений местных жителей, и без того не блещущих интеллектом и дружелюбием.

В этом сезоне это уже второй фильм ужасов, возвращающий зрителя к жанровым стандартам семидесятых годов и при этом снятый режиссером, которого зовут Роб. Совсем недавно по экранам с воем и клекотом пронесся «Дом тысячи трупов» Роба Зомби, а теперь вот Роб Шмидт (известный до сего момента тем, что переложил «Преступление и наказание» Достоевского на язык тинейджерской психодрамы) предложил желающим свернуть «не туда». А именно -- в чащобу традиционной американской готики. Из подобного рода мрачных баек, городских и деревенских легенд и складывался испокон своего недолгого века фольклор североамериканских Соединенных Штатов. Отдельная тема -- нелюдимые обитатели глухомани, которые только и ждут, чтобы в их владениях сломалась машина каких-нибудь городских хлыщей и случайных туристов. Эпическую основу заложил знаменитый роман Джеймса Дики «Избавление», в 1972 году экранизированный Джоном Бурманом: там на четверку байдарочников из города, решивших покорить заповедные реки Джорджии, нападало местное отребье. И своей нечеловеческой жестокостью и цинизмом пробуждало в безобидных горожанах первобытные инстинкты. Всего через два года благодаря Тобу Хуперу небо Техаса развалил надвое истошный вой бензопилы, кромсающей молодых путешественников, попавших в охотничьи угодья Кожаного Лица и его родственников. В 1977 году Уэс Крейвен, еще и не помышлявший о Фредди Крюгере, доказал всем, что «У холмов есть глаза», и принадлежат они семейству выродков, преследующих мирный трейлер в калифорнийской пустыне. А там уж было недалеко и до «Пятницы, 13», поставившей дело изничтожения заплутавших тинейджеров, туристов и собирателей гербариев на коммерческий конвейер.

Оба Роба оказались весьма достойными наследниками генеральной линии. Но если господин Зомби предпочел снять свой фильм в жанре отталкивающе-изысканного киноведческого эссе, в котором основные темы и персонажи подобного рода картин являли элементы эффектной мозаики, этакого гробика Рубика для специалиста-синефила, то другой Роб оказывается прост и доходчив, как удар топорищем по затылку. Разумеется, об «Избавлении» герои фильма вспоминают уже минут через пятнадцать после того, как становится понятно, что что-то в их путешествии пошло не так. Но знакомство с классикой ни на йоту не прибавляет им шансов: что бы ты ни смотрел, какие бы параллели ни проводил между собственной ситуацией и вплывающими в памяти кадрами, итог будет один: мотыгой по голове -- и в яму. Поэтому герои «Поворота» и не думают поражать друг друга насмотренностью, а просто повторяют все традиционные ошибки своих экранных предшественников, начиная с мультипликационной гостьи трех медведей. Входят в дом, в который не стоит входить ни под каким видом, шумят в самый неподходящий момент, а спрятавшись на вершине дозорной вышки, запалят среди ночи фонари, надеясь, очевидно, на то, что блуждающие вокруг убийцы примут свет за огни летающей тарелки и в панике разбегутся по норам. Убийцы, тем не менее, все понимают правильно. И до того момента, как потусторонним койотом захохочет последний из выродков, вылезший непонятно откуда и дающий надежду на следующую серию, в живых останется всего двое.

От большинства фильмов ужасов последнего времени «Поворот не туда» отличается не только похвальной прямолинейностью, но и каким-то совершенно запредельным, именно что нечеловеческим зверством. Это тот редкий случай, когда возрастные ограничения имеют смысл. Даже человек, видевший на своем веку всю классику итальянского хоррора (а тамошние страходелы никогда не жалели для пользы дела ни красной краски, ни отходов мясокомбината), на фильме Шмидта то и дело ловит себя на мысли, что камера задерживается на иных расчленительных планах чуть дольше, чем стоило бы для душевного спокойствия. Есть подозрение, что это вообще самый кровавый фильм, когда бы то ни было показанный на наших широких экранах. То, что ранее было доступно лишь на полустертых видеокопиях, приходит в мультиплексы под щелканье и посвистывание долби-сурраунда, который никогда еще не звучал так отвратительно-достоверно. Ощущение специфическое, но полезное. Именно на подобного рода картинах, не отягощенных излишней эрудицией и постмодернистской рефлексией, и можно испытать тот катарсис, который является основной целью страшного кино. Вместо того чтобы вспоминать, что именно цитируется на этот раз, можно просто наблюдать за охотой. Ставя себя попеременно на место то преследователя, то жертвы. И в полной безопасности испытывая ощущения, которых -- как ни старайся -- не достичь путем перебирания кинообразов тридцатилетней давности.