23 июня газета «Время новостей» рассказала о планах администрации музея-заповедника «Царицыно», касающихся консервации руин Большого дворца, превращения их в полноценный художественный объект. Такая смелость идей в нашей, как правило, рутинной музейной жизни -- прорыв. Наш обозреватель Сергей ХАЧАТУРОВ встретился с директором музея Виктором ЕГОРЫЧЕВЫМ и заместителем директора по научной работе Ольгой ДОКУЧАЕВОЙ и попросил их рассказать о том, каким они видят будущее уникального ансамбля.

-- У музея-усадьбы всегда есть специфические проблемы. С одной стороны, у каждой усадьбы такая богатая визуальная фактура, что, казалось бы, ничего не надо придумывать. Просто показывай. Поддерживай в рабочем состоянии. И собирай плату за вход. С другой стороны, поступать так нельзя. Музей обязан быть музеем -- с развитой инфраструктурой, насыщенной программой, интересными и современными проектами. Как видится образ музея-заповедника «Царицыно» и какова, если угодно, миссия этого музея?

Виктор Егорычев: -- Вы начали с верного вопроса. Я бы перефразировал толстовскую фразу: все усадьбы несчастны одинаково, а счастливы по-своему. Несчастны вследствие одних проблем: всем нужно реставрировать памятники, строить фондохранилища, следить за парковой территорией и исхитряться делать интересные выставочные программы в контексте узкого «усадебного» жанра. А вот счастье каждой усадьбы -- в ее «гении места». Судьба Царицына -- сюжет романа. 206 лет назад Павел I росчерком пера безжалостно похоронил мечту своей матушки Екатерины II о подмосковном Царском Селе. Своим указом он прекратил начатое в 1775 году, полное драматизма строительство дворцовой резиденции в Царицыне. Воплотись мечта Екатерины, быть бы теперь здесь музею царской роскоши (подобно музеям в Петергофе и другим императорским резиденциям под Петербургом). Второй вариант: Павел, прекратив строительство, не бросил Царицыно на произвол судьбы, а подарил усадьбу кому-то из вельмож. Ходили бы сегодня в музей, подобный «Кусково» и «Останкино». Музей одного вельможи, мемориал великосветского московского быта. Не вышло. С 8 июня 1797 года Царицыно постепенно превращалось в чистую архитектурную декорацию и -- с 1803 года -- в созданный по инициативе графа Петра Валуева первый в Подмосковье парк для публичных гуляний. Архитектура постепенно превращалась в руины. Несмотря на то что отдельные дворцы пытались использовать для хозяйственных нужд. Сегодня перед музеем стоит проблема самоидентификации. Кто мы есть? И что нам нужно? Музей, автономный от усадьбы? Учитывая специфику наших фондов (декоративное искусство бывших советских республик, коллекция фарфора и стекла), были и есть предложения устроить здесь подобие второго музея прикладного искусства. Или музей народных промыслов. Мне импонирует другая мысль. В разработке концепции опереться на судьбу Царицына. А судьба эта угадывается в мудрой архитектуре -- единственном бесспорном ансамбле великого архитектора XVIII столетия Василия Баженова и в «философической» руине его оппонента Матвея Казакова. Совместно с коллегами мы придумали новый образ Царицына: «Московский Колизей». Презентовали его на июньской акции в музее и на летнем фестивале «Интермузей».

-- Определите, пожалуйста, смысл этого названия.

В. Е. -- Название, быть может, претенциозное. Но россияне падки до звучных иностранных брендов... Русский Парнас, Москва -- Третий Рим, Ярославский Версаль, Москва-Сити... И пошло-поехало! Смысл же нашего «Колизея» в том, что мы хотим сделать музей русской судьбы. Иван Киреевский считал, что руины Большого дворца «красноречивее всех развалин Гишпании и Рима». Он имел в виду, что в Царицыне запечатлена парадигма русской истории. Судьба идеальных, утопических проектов, разбившихся о скалы «моря житейского» в ненастные дни, вызванные традиционным самодурством, нетерпимостью, нерасчетливостью.

-- Однако такая неприукрашенная «русская судьба» у нас не в чести. Сегодня принято историю конструировать и фальсифицировать «на злобу дня»...

В. Е. -- Да, сладкие сказки рассказывать легче. Так же, как и сделать из дворца-руины новодел с кафе, барами или даже пятизвездочным отелем. Но мы этого не хотим. Хотим быть честными с историей.

-- Что же вы будете показывать? Историю, память и несбывшиеся архитектурные грезы?

В. Е. -- Символический смысл руин мы должны прокомментировать тонко и вместе с тем просто. Практически это, во-первых, консервация. Во-вторых, организация суперсовременной выставочной инфраструктуры с элементами хай-тек-конструкций. В-третьих, собственно музеефикация. Нам потребуются экспозиционные элементы, комментирующие архитектуру. Ведь в наше время любая, самая интеллектуальная выставочная программа должна быть отчасти зрелищем, шоу. Музей располагает неплохими площадями. Помимо руины Большого дворца есть восстановленные дворцы Баженова. Мы хотим выработать гибкую концепцию, подразумевающую приоритетное значение архитектуры. Судьба Царицына сложилась так, что сегодня мы обладаем колоссальной коллекцией послевоенного декоративного искусства республик СССР. С ее помощью можно выстроить визуальный аккомпанемент, напрямую не связанный с главной темой.

Ольга Докучаева -- Кстати, диалог древнего и современного может быть одной из козырных карт будущей программы. Новые формы арткоммуникации -- видео, инсталляции, перформансы -- помогут осмыслить феномен руины с точки зрения современной философии искусства. Художники готовы к этому эксперименту. Тормозят его технические проблемы и финансовые трудности.

-- Наша газета не раз писала о возможном обмене Министерства культуры и правительства Москвы памятниками истории и архитектуры. Минкульт хочет бывший Музей Ленина, а Москва -- Царицыно. Предполагаемый обмен как-то может ускорить или затормозить реализацию проекта?

В. Е. -- На мой взгляд, покровительства Москвы нам не избежать. Территория Царицына -- пруды, парк -- требует громадных вложений. Вся парковая зона поддерживается коммунальными службами Москвы -- Леспаркхоза, Мосводоканала и т.д. Водоочистка прудов, превратившихся сегодня в болото, уход за парком, инженерные коммуникации -- все это завязано на Москву. Но и Минкульт не откажется от участия в реконструкции шедевров XVIII века, являющихся объектами федеральных программ. Тревожит другая проблема: образ Царицына для Москвы. Нам бы хотелось занять уникальное место на музейной карте города. Чтобы нас воспринимали не как еще одно Кусково или Останкино. Наша усадьба должна быть суперобъектом. В том числе для туристов. Москва в этом заинтересована. Какой музей нужен Москве? Мы ждем дискуссии с руководством столицы. Но оно пока на нее не идет.

-- Практика показывает, что Москве больше импонирует модель, когда история переписывается и украшается новодельными домами-клонами, нежели образ города, в котором чтут возвышенную меланхолию руин...

В. Е. -- Потому и хотелось бы общественной поддержки, предполагающей цивилизованное обсуждение того, что есть Царицыно. Надеюсь, администрация столицы поймет, что успешным может быть эксклюзивное туристическое место. И всерьез поразмыслит о том, что для Большого дворца является благом: превращение в пятизвездочный отель или консервация и музеефикация в образе хранящей историю руины.

-- Значит, все-таки есть опасность «прагматического» использования памятников?

О. Д. -- Московские власти конечно же ищут коммерческую выгоду. Наша задача -- убедить администрацию, что Царицыно ценно своей историей.

В. Е. -- В ходе переговоров правительства Москвы с Минкультом столичные власти подтвердили сохранение в Царицыне музея. Уверен, в культурном и туристическом планах усадьба в изысканном «готическом вкусе» может стать таким же любимым объектом, как Коломенское.