Перспективы российского военно-морского могущества во многом зависят от того, что происходит в последние пару дней в сугубо континентальном уральском городке Миасс. Именно здесь, в Государственном ракетном центре (ГРЦ) им. Макеева, сейчас проходят консультации промышленников с высокопоставленной делегацией российского флота, возглавляемой главнокомандующим ВМФ Владимиром Куроедовым. Ожидается, что в пятницу к ним присоединится и вице-премьер Илья Клебанов, курирующий российскую оборонку. Источники газеты «Время новостей» свидетельствуют о том, что итогом «миасской встречи» может стать «расконсервация производственных мощностей, обеспечивающих выпуск баллистических ракет для российского ВМФ». А гособоронзаказ Златоустовскому и Красноярскому машиностроительным заводам, на которых серийно выпускаются миасские ракеты, «возможно, увеличится в несколько раз».

Столкнувшись с абсолютным нежеланием Вашингтона отказаться от развертывания национальной противоракетной системы, Москва вынуждена в срочном порядке пересматривать имеющиеся в ее распоряжении «ядерные аргументы». Выбор не так уж велик: у России сейчас нет возможностей резко увеличить финансирование новых стратегических оборонных разработок. Однако, если для наземной составляющей национальной ядерной «триады» в этом и нет необходимости -- РВСН лишь летом прошлого года приняли на вооружение новейший универсальный комплекс «Тополь-М», то с морскими стратегическими ракетами ситуация куда сложнее. Ядерные арсеналы российского ВМФ стремительно стареют, и через несколько лет наши атомные подлодки могут остаться без своего основного вооружения -- межконтинентальных баллистических ракет.

Специалисты заранее предсказывали приближение подобного кризиса, поскольку он был в принципе «запрограммирован» Кремлем. Осенью 1997-го, когда на полигоне Ненокса во время испытательного пуска взорвалась ракета «Барк», Борис Ельцин лично распорядился приостановить работы по этому проекту. Затем это решение перекочевало и в подготовленную российским Совбезом долгосрочную программу развития национальных СЯС. Однако «Барк», над которым ГРЦ им. Макеева работал к тому времени уже больше пятнадцати лет (степень готовности ракеты оценивалась в 70--75%), был единственным серьезным «заделом»: реальной альтернативы ему просто не существовало. Серийное же производство ракет РСМ-50, РСМ-52 и РСМ-54, которыми вооружены российские атомные подлодки типа «Кальмар», «Дельфин» и «Тайфун», было уже прекращено. Ставка была сделана на принципиально новую разработку «Булава-30», которую поручили «отцу» «Тополя-М» -- Московскому институту теплотехники. Правда, МИТ никогда не занимался морскими ракетами, зато ему была гарантирована серьезная поддержка в среде военного руководства: ведь глава Минобороны Игорь Сергеев никогда не скрывал своего нежного отношения к «Тополю-М» и «тополестроителям». Однако заложенный с большой помпой под будущую «Булаву» атомный подводный ракетоносец «Юрий Долгорукий», судя по всему, еще нескоро войдет в строй.

При этом взаимоотношения Москвы с Вашингтоном складываются далеко не так идиллически, как это представлялось еще несколько лет назад (тогда военно-политическое руководство отмахивалось от промышленников, ссылаясь на то, что «международная ситуация вполне позволяет нам несколько «потянуть» с перевооружением флота»). В планы Кремля вмешалась новая администрация США. Впрочем, расконсервация производственных мощностей по выпуску РСМ-54 была начата еще в прошлом году. А сейчас ГРЦ им. Макеева, Златоустовский машзавод и КрасМаш должны получить «добро» на полномасштабное возобновление выпуска модернизированного варианта этой ракеты -- РСМ-54 «Синева», которая снабжена новой системой навигации, вычислительным комплексом и способна нести 10 ядерных боеголовок, вместо прежних трех.