Защита Павла Бородина представит Бруклинскому суду дополнительные технические гарантии контроля за его передвижениями на тот случай, если госсекретаря Союза России и Белоруссии выпустят под залог. Об этом заявили вчера на пресс-конференции в Москве российские адвокаты г-на Бородина Генрих Падва и Элеонора Сергеева.

В минувшую пятницу судья Виктор Похорелски, которому выпало заниматься делом об экстрадиции Бородина, отклонил ходатайство о залоге. Адвокат Барри Кингхэм уже тогда предложил ряд гарантий того, что Бородин явится в суд по первому требованию. Госсекретарь будет проживать в гостинице на манхэттенском Ист-Сайде или в местном представительстве Московской патриархии, носить радиомаяк, хоть ежедневно отмечаться там, где прикажет суд, пообещает не заходить ни в какие экстерриториальные дипломатические представительства, а Россия обяжется не применять к нему положение своей Конституции, запрещающее экстрадицию ее граждан. Судья посчитал это недостаточным.

При этом Похорелски признал: адвокаты убедили его в том, что «Бородин занимает важное положение в Союзе, который в силу своей молодости особенно нуждается в его присутствии». Но как раз потому что Бородин такое важное лицо, продолжал Похорелски, российское консульство тем более окажет ему содействие, если он вдруг появится у его дверей. И извлечь Бородина оттуда не будет никакой возможности. Единственной гарантией было бы, если бы к Бородину приставили круглосуточную охрану, заметил судья. И добавил: «Я не могу возложить на правительство такое бремя, а другой гарантии того, что Бородин будет передан в руки швейцарских властей, нет». Кингхэм быстро предложил нанять охрану, но судья сказал, что абстрактно обсуждать этот вопрос не будет: если у защиты появятся конкретные предложения, он готов их рассмотреть, а пока в освобождении отказано.

Пятничные слушания носили достаточно политизированный характер, что вызвало недовольство и самого Бородина, и российского МИДа. На самом деле политический аспект внесла именно защита, которая с самого начала строила аргументацию на том, что Бородин -- крупный государственный деятель, и приложила к своему ходатайству письмо не только Лукашенко, но и Михаила Касьянова и ряда деятелей нового союзного государства.

Прокурор в своем ходатайстве сослался на последний доклад госдепартамента по правам человека, в котором отмечалось, что «большинство членов международного сообщества» не признают Лукашенко законным правителем своей страны после истечения его президентского срока в июле 1999 года. Файерстоун также отметил, что госдепартамент не поддержал создание Союза России и Белоруссии, и привел слова бывшего замгоссекретаря Строба Тэлботта о том, что «интеграция между членами СНГ должна отражать добровольное согласие их народов, выраженное посредством демократического процесса», а в случае Белоруссии таковой отсутствует.

Барри Кингхэм на это заметил, что, судя по письму госдепартамента, приложенному к доводам прокурора, внешнеполитическое ведомство не возражает против освобождения Бородина под залог. «Два правительства нуждаются в Бородине!» -- воскликнул защитник.

«А Союз вообще существует?» -- несколько бестактно осведомился судья. «Еще как существует! -- заверил адвокат. -- Работает на всю катушку". Он добавил, что на плечи Бородина «легла задача объединить два народа... Союз нуждается в нем! Об этом заявили главы двух государств!». «Нельзя управлять Союзом из тюремной камеры!» -- воскликнул Кингхэм.

Прокуратура пытается придать делу политическую окраску, продолжал адвокат, но ее в этом деле нет. В докладе госдепартамента о правах человека в Белоруссии нет ни слова о союзном государстве. И потом если американское правительство недовольно положением дел в Белоруссии, то существование Союза «как раз поможет вывести ее из ситуации, в которой она пребывает согласно докладу госдепартамента».

«Как освобождение под залог поможет Бородину заниматься государственными делами?» -- перебил судья, заметив, что россиянину предоставлены в тюрьме куда лучшие условия, чем другим заключенным. Защитник возразил, что Бородину разрешают всего пять звонков в день, что у него нет телефакса, электронной почты и возможности принимать делегации, поэтому Бородин не может участвовать в подготовке к ежегодному заседанию госсовета союза, назначенному на 17 марта, и его пришлось перенести на апрель.

Файерстоун процитировал на это отчет об интервью, которое Бородин опрометчиво дал The New York Times: там было сказано, что он «ежедневно звонит в Россию, разговаривает с семьей и руководит работой своего офиса». Иными словами, заключил прокурор, у Бородина в тюрьме уже и так есть условия для работы, поэтому освобождение улучшит их «лишь в минимальной степени», а вот опасность того, что он убежит, недопустимо возрастет.

Кстати, в российской печати мелькали мифические суммы залога: 250, 300 тысяч и т.п., хотя никто никаких конкретных денег за Бородина до сих пор не предлагал и не просил. В любом случае сумма, наверное, была бы куда значительнее: к примеру, недавно арестованный ФБР за видеопиратство хозяин бруклинского книжного магазина «Санкт-Петербург» Иосиф Беров, представший перед судьей Похорелски 25 января, то есть в один день с Бородиным, был выпущен под залог в 1 миллион долларов.