Своим блеском Санкт-Петербург во многом обязан присутствию в городской ткани позолоченных венчаний. Такая сценография в масштабах города не может обойти своим вниманием Мариинский театр. Расположенный в сердце Петербурга, в солнечном сплетении его каналов и улиц, новый Мариинский театр должен помнить о своих корнях и быть обращенным в будущее. Этот союз истории и современности вызвал к жизни концепцию архитектуры, которая предоставляет театру наилучшую организацию его функциональных процессов и наиболее ярко символизирует Оперное Искусство.

Монументальный ряд главных сооружений Санкт-Петербурга пополнится золоченой сенью новой оперы, не повторяющей форму самого здания. Она коконом обволакивает его стены, не касаясь ни их, ни берегов канала. Она взлетает над залами воздушным куполом, укрывая собой единый гигантский объем. Как светоносная одежда, она широко развевается «вокруг тела», оставляя свободные, открытые городу пространства и продлевая их в интерьере цепочкой фойе, роскошной галереей, связывающей главную и малую сцены, рестораны, бутики, кафе et ctr.

Благодаря этой дистанции между оболочкой и строением его верхние уровни превращаются в террасы, балконы, бельведеры. Они парят над крышами города, чьи картины проникают сквозь оболочку. Верхние уровни театра открыты для всех желающих днем и ночью, во время спектаклей и репетиций, монтажа и демонтажа декораций. Они представляют собой зримую и доступную для посещений вершину айсберга, где прогуливаются, встречаются и назначают свидания -- в Опере.

Такая открытость и проницаемость архитектуры ничуть не лишает мистерию оперы ее тайны. Сквозь золотую маску мы проникаем в импозантный объем черного мрамора, где обнаруживаем большой зрительный зал, мифологическое место, всегда пышное, вечно поражающее. Здесь золото и пурпур смешиваются в огромной фреске, окрашивая собой кресла, балконы, стены и плафон зала. Создание этой фрески как ландшафта, где каждый занимает свое место, превращает зрителей в актеров, декорацию -- в ожившую картину, лирику -- в фантасмагорию.

За всем этим, как за расшитым занавесом, скрывается «орудие» оперы. Один из навесов «кокона» приоткрывает вид на всю совокупность фабрики зрелищ: подъезд для грузовиков, служебный вход, проход к репетиционным залам и обеим сценам в виде крытого атриума, обширные технологические пространства, бюро, грим-уборные и наконец балетный зал.

В этом крыле все организовано рационально; от продольного «спинного хребта» здания лежит прямой и короткий путь к каждому из помещений. Главное коммуникационное пространство, своего рода внутренняя улица для персонала и VIP-гостей -- настоящий «позвоночник» театрального организма, на котором держится вся его функциональная структура.

Благодаря продуманной геометрии возникает связующее звено между архитектоникой старого театра и пластическим строем близлежащих улиц. Своеобразие архитектурного письма фасадов нового здания обусловлено желанием приблизить его к Мариинке на другом берегу и интегрировать его в ткань города с ее площадями, улицами и каналами. Контакт с существующей Оперой носит не только визуальный, но и физический характер: из золотого кокона выдвигается телескопический мост к историческому фасаду по ту сторону канала. Фойе старой и новой Оперы можно соединить подземным переходом -- такое решение представляется вполне реалистичным. Таким образом, канонический вид на барочный храм святого Николая Чудотворца будет сохранен, и панорамы вдоль канала останутся нетронутыми.

Появление/Исчезновение -- суть вечная сценография оперы с ее артистами, декорациями, музыкой и либретто.

Присутствие/Отсутствие нашли свое отражение в архитектуре, вписывающейся в исторический силуэт и скрывающейся под золотой маской.

Традиции и современность сочетаются в способе интеграции нового в исторический центр города, при котором его очевидная красота не утрачивает своего мистического ореола.

Форма и функция вызывают к жизни рациональный и гибкий организм, чей архитектурный образ символически доказывает, что лирика еще возможна в современной культуре.