В минувшую пятницу заповедник «Царицыно» пригласил гостей (музейных сотрудников и журналистов) на остроумный перформанс. Работники МЧС раздали всем оранжевые строительные каски и провели внутрь величественной руины дворца, выстроенного по заказу Екатерины II Матвеем Казаковым. Гостей попросили надеть каски в целях безопасности: «Бойтесь падающих кирпичей -- перекрытия дворца давно исчезли». По широким арочным коридорам, заставляющим вспомнить литературные описания аббатств и замков у Анны Рэдклифф и Горация Уолпола (раненные временем стены, крапива под ногами, валуны и архитектурные осколки на пути -- только что совы на башнях не ухают), процессия в оранжевых касках таинственно двигалась на звуки музыки. Лабиринт вел к центру дворца, на поляну, где находился когда-то парадный зал. Там Вивальди и Моцарта играл квартет музыкантов. Те же оранжевые каски на головах скрипачей во фраках смотрелись куда как экстравагантно.

Гости тихонечко встали полукругом и слушали. Музыка закончилась, и слово взял директор музея-заповедника «Царицыно» Виктор Егорычев. Он вкратце рассказал историю Большого царицынского дворца, безрадостную и поучительную. На месте нынешнего дворца когда-то (до 1785 года) стояли три других, созданных главным архитектором Царицыно Василием Баженовым. Это дворец для Екатерины, дворец для ее сына Павла и между ними -- маленький дворец для детей Павла. Екатерина отвергла уже готовые строения, возможно, сочтя оскорбительным, что Баженов уравнял ее в правах с нелюбимым сыном Павлом Петровичем: построил для нее и для него одинаковые хоромы. По ее приказу дворцы были разобраны, и из них, а также из других снесенных на территории Царицыно строений Баженова ученик-соперник архитектора Матвей Казаков отгрохал свой Большой дворец. Исследователи во многом справедливо называли его «слоном в посудной лавке». К хрупким и рокайльным дворцам-шкатулочкам Баженова он относится примерно так же, как ампир Страны Советов к ампиру пушкинских времен.

Но время наказало самозванство, наглость и бестактность. Все уцелевшие баженовские павильоны «Царицыно» сейчас отреставрированы и смотрятся как новенькие. Лишь один угрюмый казаковский исполин стоит открытый всем ветрам и стонет своими разверстыми пастями окон и дверей. Екатерина так его и забыла. Он долгие годы навевал меланхолические чувства на приезжих литераторов-карамзинистов. В частности, князь П.И. Шаликов отмечал «странную игру оптики» при подъезде ко дворцу: «Черная крыша дворца (готического), которую только видно, и множество окружающих его башен, с черными же верхами и шпитцами по бокам, представляют взору живо и совершенно крышку гроба и Кармелитов или Францисканцев с печальными факелами... Смейтесь и досадуйте на такую неудачную выходку архитектора». В конце концов крыша рухнула, и остался один каркас из стен и башен.

Что теперь делать с мрачной руиной, занявшей аккурат центр всего ансамбля? Виктор Егорычев поведал о трех возможных вариантах решения проблемы. Первый. Достроить так, как сделал в свое время Казаков. Это чтобы опять с высоченными мансардными крышами, напоминающими гигантских монахов у гроба-великана. Окружающие дворец баженовские хрупкие резные ларчики точно будут раздавлены. В защиту проекта -- следующий аргумент: в воссозданном «казаковском» творении можно разместить колоссальный полноценный музей. Второй вариант связан с возможным переходом «Царицыно» от Минкульта к московским властям. Учитывая страсть мэра к роскоши и престижу, не исключено, что в главном дворце устроят развлекательный комплекс с сауной, казино и прочими утехами новой буржуазии. Не пропадать же полезным и прибыльным площадям в парковой зоне! Как будет выглядеть возможный досуговый комплекс, можно только догадываться. В беседе со мной Виктор Егорычев осторожно предположил, что любовь мэра к псевдомосковскому узорочью и стилизованное под средневековье узорочье Казакова найдут друг друга. Тогда, подумал я, выйдет такой «Посохин в квадрате». Что еще страшнее, чем даже торговое подземелье на Манежной площади.

Наконец, третий вариант. Виктор Егорычев назвал его «Московский Колизей». Оставить дворец руиной. За него, собственно, и выступает администрация заповедника «Царицыно». На самом деле пятничный перформанс, с касками, музыкантами и импровизационной выставкой стекла, спрятанного в коридорах, и был презентацией нового имиджа дворца. Руина -- вещь интригующая, как мхом обросшая многочисленными культурными смыслами, метафорами и значениями. В парадигме постмодернизма и деконструкции ей самое место. Музей-руина -- отличный концептуальный жест! К тому же, если творение Казакова оставить руиной, оно баженовскую хрупкость не раздавит, ведь сквозняки дворец выветрили, а время изменило силуэт, и стал дворец легче.

Пока руину обнесли решеткой. Пропускать внутрь будут только с экскурсией. МЧС обязуется укрепить стены и карнизы. Фасады почистят. В готических коридорах будут показываться затейливые выставки-инсталляции. На месте главного зала, на лужайке, сделают настил и станут играть концерты. Дизайнером будущих программ выступит штатный сотрудник «Царицыно» известный оформитель выставок в лучших музеях Москвы Давид Бернштейн. А в романтических грезах директора «Царицыно» и замдиректора по науке Ольги Докучаевой мегапроект: заинтересовать идеей «ожившей руины» инвесторов, пригласить звезду архитектуры (на мой взгляд, так лучше японцев -- Арато Исодзаки или Тойо Ито) и оформить внутреннее пространство по законам неомодернистского хай-тека, чтобы прозрачность, грани, спирали и ледяные призмы. Вот это уже будет наш ответ Бильбао!

После посещения казаковского дворца выдумщики из Царицыно пригласили всех в баженовский Оперный дом на «аукцион идей». Там в шутку разыгрывались три варианта реконструкции. Отрадно, что гости из разных музеев косвенно проголосовали за «Московский Колизей». Лот «Руина» был продан втридорога по сравнению с двумя другими.