Узнав имена новых лауреатов-литераторов, испытываешь единственное чувство -- желание спрятаться. Срочно взять отпуск. Уволиться из газеты. Сменить профессию. Сделать все что угодно, но только не складывать из на ходу мертвеющих слов насквозь гнилой комментарий. А другого не получится. Как не могло получиться и год тому назад, когда на месте Новеллы Матвеевой (нынешний поэт-лауреат) был Константин Ваншенкин, а на месте Вацлава Михальского (проза) -- Даниил Гранин.

Авторы-то все почтенные. В учебниках истории литературы упоминаются. И по сей день сочинения публикуют. Вот у Матвеевой вышел сборник стихотворений «Жасмин», и время от времени появляются журнальные подборки. А роман Михальского «Весна в Карфагене» долго-долго печатался в журнале «Октябрь» (кажется, и на премию был выдвинут еще до завершения публикации). Мучительно напрягаюсь, припоминая какую бы то ни было реакцию на этот роман (и новые стихи Матвеевой) -- позитивную, негативную, скептическую, пародийную... Тишина. Нет, конечно, в журнальных обзорах они как-то отражались. То есть констатировался сам факт существования этих произведений. Без эмоций. Без восторгов и желчи. Напечатали и напечатали. Кому, кроме авторов и их близких, стало от этого горячо или холодно? Опять же старинные заслуги и «общий вклад». Ну кто же не любил песенки Матвеевой «дцатилетней» давности? И проза Михальского на рубеже 70--80-х обсуждалась (по крайней мере профессиональными критиками). К тому же Михальский в начале 90-х издавал и редактировал интересный журнал «Согласие», а руководимое им одноименное издательство выпустило ряд безусловно значимых книг (от собраний сочинений Ходасевича и Георгия Иванова до солженицынского «Теленка»). Только ведь не за культуртрегерство награждают Михальского. А Матвееву -- не за «Страну Дельфинию» (кстати, пять лет назад ее «общий вклад» был отмечен Пушкинской -- то есть тоже Государственной -- премией).

И не проходит излюбленный (старательно навязываемый обществу) сюжетец: да теперь серьезную литературу вообще не читают, а потому критериев нет и быть не может. Во-первых, даже если (на миг предположим!) дело обстоит так, это еще не значит, что всякий не читаемый текст является серьезным -- эстетически или социально значимым. А во-вторых, у нас вполне достаточно прозаиков и поэтов, чьи свершения вызывают резкие споры, рождают полярные оценки, тем или иным образом воздействуют на литературную ситуацию. Например, поэзия Юрия Кублановского. Или проза Валерия Попова. Или роман Сергея Гандлевского «

Узнав имена новых лауреатов-литераторов, испытываешь единственное чувство -- желание спрятаться. Срочно взять отпуск. Уволиться из газеты. Сменить профессию. Сделать все что угодно, но только не складывать из на ходу мертвеющих слов насквозь гнилой комментарий. А другого не получится. Как не могло получиться и год тому назад, когда на месте Новеллы Матвеевой (нынешний поэт-лауреат) был Константин Ваншенкин, а на месте Вацлава Михальского (проза) -- Даниил Гранин.

Авторы-то все почтенные. В учебниках истории литературы упоминаются. И по сей день сочинения публикуют. Вот у Матвеевой вышел сборник стихотворений «Жасмин», и время от времени появляются журнальные подборки. А роман Михальского «Весна в Карфагене» долго-долго печатался в журнале «Октябрь» (кажется, и на премию был выдвинут еще до завершения публикации). Мучительно напрягаюсь, припоминая какую бы то ни было реакцию на этот роман (и новые стихи Матвеевой) -- позитивную, негативную, скептическую, пародийную... Тишина. Нет, конечно, в журнальных обзорах они как-то отражались. То есть констатировался сам факт существования этих произведений. Без эмоций. Без восторгов и желчи. Напечатали и напечатали. Кому, кроме авторов и их близких, стало от этого горячо или холодно? Опять же старинные заслуги и «общий вклад». Ну кто же не любил песенки Матвеевой «дцатилетней» давности? И проза Михальского на рубеже 70--80-х обсуждалась (по крайней мере профессиональными критиками). К тому же Михальский в начале 90-х издавал и редактировал интересный журнал «Согласие», а руководимое им одноименное издательство выпустило ряд безусловно значимых книг (от собраний сочинений Ходасевича и Георгия Иванова до солженицынского «Теленка»). Только ведь не за культуртрегерство награждают Михальского. А Матвееву -- не за «Страну Дельфинию» (кстати, пять лет назад ее «общий вклад» был отмечен Пушкинской -- то есть тоже Государственной -- премией).

И не проходит излюбленный (старательно навязываемый обществу) сюжетец: да теперь серьезную литературу вообще не читают, а потому критериев нет и быть не может. Во-первых, даже если (на миг предположим!) дело обстоит так, это еще не значит, что всякий не читаемый текст является серьезным -- эстетически или социально значимым. А во-вторых, у нас вполне достаточно прозаиков и поэтов, чьи свершения вызывают резкие споры, рождают полярные оценки, тем или иным образом воздействуют на литературную ситуацию. Например, поэзия Юрия Кублановского. Или проза Валерия Попова. Или роман Сергея Гандлевского «