Во Дворце искусств Дюссельдорфа во время работы выставки, посвященной обманкам и кунштюкам, продавались чудо-очки. Наденешь их, и привычная картина разбивается на сотню граненых осколков, и мир как на холсте кубиста: веселый такой, вертящийся юлой, разноцветный. Фасеточное строение глаза имеют бабочки и стрекозы. Имитация стрекозьего взгляда -- такой же забавный кунштюк, что и лицо, составленное из овощей у Арчимбольдо, или зашифрованный в пейзаже портрет Дали. Чудо-очки на собственных глазах -- отличное лекарство от депрессии. Но когда стрекозьими глазами смотрит на тебя кто-то другой, невольно ежишься от того, что сейчас, в этот момент ты -- лишь осколок разбитой вдребезги картины. А представляете, если сквозь мушиные очки смотрит на тебя и на мир родная держава? Ужас... Судя по ежегодному списку лауреатов Государственной премии, на современный художественный процесс государство так смотрит уже давно. Артсообщество, выдвигающее номинантов, -- это система маленьких удельных княжеств, со своими правителями, законами и правилами игры. Вся эта феодальная раздробленность и возникла вследствие выбранного государством мультифасеточного зрения на культуру. В его равнодушном стрекозьем зраке отражаются все и вся. Бессмысленно и безучастно. Одно удельное княжество (Третьяковка) номинирует на Госпремию одного героя (из шестидесятых), другое удельное княжество (Академия художеств) -- другого героя (из семидесятых), а случайно затесавшаяся в список официозных постсоветских учреждений культуры гордая независимая «Крокин-галерея» предлагает третьего героя (из девяностых). Вот в одной грани мелькнула фигура художника Анатолия Слепышева, номинированного за серию живописных произведений с персональной выставки 2002 года в Третьяковской галерее. По известности, узнаваемости имени, манеры и, что еще важнее, по совокупности заслуг Анатолий Слепышев гораздо более других претендентов был достоин звания победителя в странном соревновании между традиционной живописью и актуальным искусством в очень среднем весе. Он и на заре перестройки в громком Sotheby's успешно участвовал, и в Париже долго работал (что доныне воспринимается у нас как знак живописного качества), и на родину вернулся (тоже хорошо, хотя о серьезном международном успехе не свидетельствует), и продвинутая критика его лет тридцать назад любила, когда прописан был Слепышев между «неофициальным» искусством и полупризнанным «левым» МоСХом. А главное, вполне вписывается в странные представления об искусстве, которое должно быть прекрасно и не должно напрягать. Самый актуальный из всех выдвинутых на премию «живописцев», звезда минувших дней стал в ряд признанных творцов. Спрашивается, почему на премию его выдвинули только сейчас, а не десять -- пятнадцать лет назад? Почему в номинации «просветительская деятельность» лауреатом стал Исторический музей, который делает отдельные хорошие выставки, но внятной стратегии организации и проведения экспозиционных программ не имеет? А потому что картинка мира у нас мушиная, фасеточная. Чему такая картинка адекватна? Какие реальные процессы и тенденции современной культуры отражает? Никакие. Радует, конечно, что главным архитектурным лауреатом стал победитель позапрошлогоднего фестиваля «Зодчество», любимый нашей газетой жилой дом в Отрадном (см. «Время новостей» от 6 ноября 2001 г.). Занятно, что этот дом (архитекторы В.П. Юдинцев, Б.А. Шабунин, С.Ю. Казначеева) -- представленная средствами архитектуры модель коммуникации, диалога как такового. Внутри убогой застройки спального микрорайона он не смотрится хамоватым новым русским, но зрительно организует вокруг себя осмысленный градостроительный ландшафт, подтягивает и ободряет затюканные, неряшливые и сирые многоэтажки брежневской поры. Однако между самими лауреатами Госпремии от архитектуры и дизайна диалог проблематичен. «Соседями» архитекторов дома в Отрадном стали авторы новой школы города Иркутска, а также ученые -- историки архитектуры Дагестана за прошедшие полвека и... конструкторы спортивных самолетов Су-26, Су-29,Су-31 (премия за лучший дизайн-проект). Высшая справедливость в том, что лауреатом Государственной премии стала исследовательница, всю жизнь посвятившая разработке метаязыка искусств, а следовательно, проблемам адекватного восприятия художественного процесса и коммуникациям по его поводу. Это Нина Дмитриева, написавшая лучшую в своем жанре «Краткую историю искусств». Профессор, доктор искусствоведения Григорий Стернин так оценил это выдержавшее несколько тиражей издание: «Можно сказать, в России Нина Александровна Дмитриева в этом жанре была пионером. И хотя сегодня выходит уйма разного рода кратких историй, справочников и словарей, ее работа остается эталонной. Мощный авторский взгляд, активная личностная позиция становятся тем лейтмотивом, что соединяет в одно целое очень удаленные во времени периоды, например культуру Возрождения и XX век. Эта книга выгодно отличается от тех наспех сделанных сегодня «историй», авторы которых беспомощно ползают по материалу, не умея ни интерпретировать его, ни собрать, ни аранжировать. Труд Нины Дмитриевой встает в один ряд с лучшими образцами жанра: «историями мирового искусства» Эрнста Гомбриха, Кеннета Кларка». Справедливо, что книга Нины Дмитриевой в немалой степени оправдывает случайный и необязательный, «расфокусированный» список лауреатов Госпремии. Несправедливо то, что автор «Краткой истории искусств» получила премию посмертно.