Уже под занавес саммита «большой восьмерки» в Эвиане едва не родилась сенсация. Британские СМИ сообщили со ссылкой на анонимные источники в делегации своей страны, будто накануне, во время ужина в узком кругу коллег, Владимир Путин заявил: «Россия приостанавливает ядерное сотрудничество с Ираном». Из этого тут же был сделан вывод, что замораживается и строительство иранской АЭС в Бушере.

Столь кардинальная «смена вех» в отношениях Москвы и Тегерана вполне укладывалась в общую картину нагнетания ситуации вокруг Ирана, начатого США в последние недели. Не случайно, что именно президенту США британская пресса приписывала заслугу в принятии Москвой решения свернуть сотрудничество с Тегераном -- мол, это результат давления, оказанного на российского президента его «американским другом» Бушем в Санкт-Петербурге. Выглядело это логичным и в свете сделанного на днях Тегераном предложения американцам принять участие в строительстве АЭС в Иране, которое, впрочем, США тут же отклонили. Вполне вероятной британская версия представлялась еще и потому, что она выглядела как закономерное развитие принятого накануне лидерами «восьмерки» Заявления по нераспространению оружия массового уничтожения (ОМУ). В нем было сказано, в частности, следующее: «Мы не собираемся игнорировать значение развитой ядерной программы Ирана в контексте проблем нераспространения».

На вчерашнюю утреннюю встречу с Владимиром Путиным в Эвиане российские журналисты собирались несколько возбужденными. Было неприятно узнать из западной прессы о сенсации, источником которой был президент России. Да тут еще накануне вечером российских журналистов подвел экономический советник Путина г-н Андрей Илларионов, без объяснений не явившийся на назначенный им самим брифинг.

Вот в такой обстановке к прессе вышел Владимир Путин. Подводя итоги саммита, он выделил достигнутое здесь укрепление антитеррористической коалиции. Рассказывая о договоренности по проблемам нераспространения ОМУ, Путин назвал ее одной из самых главных в XXI веке. И если бы не вопрос французской журналистки, иранская тема так бы и осталась полем для спекуляций «анонимных западных источников».

Президент России, предупредив журналистов, что они услышат от него как раз то, что он говорил «в узком кругу» президентов, заявил: «Россия сотрудничает с Ираном, это ее сосед. Но мы категорически против вытаскивания проблем, которые используются для недобросовестной конкуренции». При этом Путин подчеркнул: «Все ядерные программы Ирана должны быть под полным контролем МАГАТЭ. И мы будем строить свои отношения с другими странами в зависимости от выполнения ими своих обязательств». Не совсем понятно прозвучали здесь слова о «других странах». Но по общему контексту было ясно -- речь шла об отношениях с Ираном.

И если президент, как и обещал, ничего не утаил из информации, предоставленной «узкому кругу», то из простого сопоставления британской версии с «автокомментариями» своего выступления самого Владимира Путина, приходишь к выводу: прав был один из помощников президента, назвавший «недобросовестной» интерпретацию английских газетчиков.

С другой стороны, если российской прессе вовремя и без недомолвок сообщили бы то, что уже хорошо известно российским экспертам о существующей и в Москве озабоченности иранским «ядерным досье», то не было бы и случившейся вчера в Эвиане «квазисенсации». Ведь не секрет, что российский Минатом действительно приостановил поставку в Иран ядерного топлива для Бушерской АЭС до тех пор, пока не будут получены из Тегерана ответы на четыре вопроса, заданные ему российскими атомщиками. Они касаются специфических тем, связанных с проведением исследований на других ядерных объектах Ирана. В Москве ожидают, что иранцы развеют подозрения, связанные с осуществлением ими военной ядерной программы.

Кроме того, уже несколько месяцев тому назад было известно, что 16 июня в Вене на заседании Совета контрольных управляющих МАГАТЭ будет представлен доклад об инспекции ядерных объектов Ирана, который должен подтвердить или опровергнуть подозрения в том, что Тегеран готовится к созданию ОМУ. Вероятность того, что вердикт будет не в пользу Тегерана, российским экспертам представляется весьма высокой. Иначе президент Путин не подписывал бы в Эвиане вышеупомянутое заявление «восьмерки» и не выражал бы надежду, что именно до 16 июня Иран примет решение подписать с МАГАТЭ дополнительный протокол, предоставляющий право проводить инспекции на всех без исключения своих ядерных объектах.

Среди других решений саммита Путин выделил и создание в рамках «восьмерки» Группы контртеррористических действий (ГКД), которая будет действовать в координации с антитеррористическим комитетом Совбеза ООН. Из слов российского президента следует, что сферой ответственности Москвы на этом направлении станет пространство СНГ и действия в рамках Шанхайской организации сотрудничества. Привлекло внимание и решение «восьмерки» впервые «принять конкретные меры противодействия применению переносных зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК) против гражданской авиации». Какими будут эти меры -- сказать трудно. Но если учесть, что львиная доля ПЗРК, находящаяся в руках террористов, произведена в СССР или России, то солидная роль Москвы в принятии таких мер более чем очевидна.

Неожиданно откровенными прозвучали слова российского президента в объяснение действий США в Ираке. Поступки Штатов, как оказалось, были вызваны «уязвленностью национального самолюбия и необходимостью самоутвердиться» в результате терактов, совершенных против Америки. «И это, конечно, надо понимать», -- добавил Путин. Отдавая должное президенту Бушу, который в ответ на «нашу жесткую позицию по Ираку мог обидеться, не приехать в Петербург, но повел себя как серьезный политик», Путин заметил: «Было бы глупостью с нашей стороны не видеть этих знаков, пренебрегать ими и отталкивать протянутую руку, надувать щеки и отвернуться».

Этот экспромт российского президента дорогого стоит. Ведь он означает, что Москва в Эвиане полностью вернулась к сделанному ею после 11 сентября стратегическому выбору -- место России все же скорее на Западе, чем на Востоке.