Весной этого года в Пекине собрался первый съезд Народного политико-консультативного совета Китая (НПКСК) нового, десятого созыва. На сессиях этого специфически китайского органа народовластия представители демпартий, религиозных общин, этнических меньшинств и общественных организаций высказываются о наболевшем и дают властям разные советы -- разумеется, без посягательства на устои системы.

В список 2238 членов нынешнего состава НПКСК затесалась необычайно длинная для рядового китайца фамилия -- Луниаофу Нигула Иваньновэйци. Рядом стояла пометка «представитель русского этнического меньшинства». Загадочный депутат Луниаофу оказался живым и обаятельным Николаем Луневым -- директором русской школы из Кульджи (Инина), на западной окраине Китая.

Название этого города хорошо знакомо тем, кто занимается историей российской диаспоры ХХ столетия. В 20--60-е годы именно Кульджа была центром сосредоточения русской жизни в Синьцзяне. В момент пика эмиграции численность русских доходила в этом регионе до 100 тысяч человек.

Первые купцы, дипломаты и священники из России появились в Синьцзяне еще во второй половине XIX века. Настоящий наплыв начался после октябрьских событий 1917 года. Сначала в 1920 году в Синьцзян ушли части белогвардейских атаманов Анненкова и Дутова. Потом туда нахлынула следующая волна беженцев, спасавшихся от сталинской коллективизации.

Духовным центром притяжения русской общины Синьцзяна был православный храм в Кульдже, где хранилась почитаемая верующими чудотворная Табынская икона Божией Матери, привезенная Дутовым. В 60-е храм был разрушен, русские разъехались -- одни назад в СССР, другие вперед на Запад.

Однако остатки огромной русской диаспоры на западной окраине Китая оказались весьма стойкими. Наверное, свою роль сыграло простое крестьянское и казацкое происхождение осевших в Синьцзяне беженцев. Отметим, что от диаспоры в Харбине, состоявшей по большей части из социальной элиты дооктябрьской России, не осталось практически ничего. Возможно, сыграла свою позитивную роль и пестрая этническая мозаика Синьцзяна, где русские окружены не бескрайним морем китайцев-ханьцев, а множеством разнообразных национальных меньшинств.

Так или иначе, в Синьцзяне продолжают жить и трудиться русские, которые сумели найти свое место в быстро меняющемся китайском обществе. И у них есть свой голос в Пекине -- член НПКСК Николай ЛУНЕВ, который рассказал обозревателю газеты «Время новостей» Александру ЛОМАНОВУ о современной жизни русской этнической общины в Кульдже.

-- Меня зовут Николай Иванович, мне 37 лет, я директор русской школы в городе Кульджа Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. В этом году меня избрали членом Всекитайского политического консультативного совета. Первый раз я на таком уровне участвую в государственных делах. Но представители русских там были и раньше, постоянно, по квотам -- как на самом съезде политического консультативного совета, так и на съезде народных представителей Китая.

-- Вы привезли на съезд какое-нибудь предложение от имени русской общины, жителей вашего города?

-- Конечно, для этого нас и избирают. Съезд подразумевает консолидацию общества -- то есть различных национальностей, а также движений, партий, представителей всех слоев населения -- для участия в государственном строительстве. Разумеется, в высшем органе государства мы не только предлагаем какие-то частности, а еще и смотрим, слушаем, организовываем. Я участвую в этом первый раз, но слышу, что ежегодно говорят другие депутаты, для нас организовывается, например, поездка по стране.

Имеется возможность донести все наиболее серьезные и важные проблемы непосредственно до центра. Например, я уже подготовил и подал свое предложение. Дело в том, что русская школа в Кульдже -- городская, и набор в нее ведется в городе. А в городе русского населения мало. Мое предложение заключается в том, чтобы сделать ее школой-интернатом и перевести в область, в Или-Казахскую автономную область.

-- Расскажите, пожалуйста, про свою школу.

-- До 60-х годов в Кульдже было четыре русские школы. Русских тогда было много. Но потом эти школы закрылись. В 1981 году при 6-й китайской школе открыли русский класс, куда дети оставшихся русских и поступили -- и старшие, и младшие. Я сам в свое время окончил эту школу. Этот класс постепенно стал практически школой: младшие учились по программе первого класса, старшие -- по программе второго, третьего и т.д., хотя находились все в одном-двух помещениях. В 1985 году постановлением национального комитета правительства этот класс превратили в русскую школу.

С 1985 по 1996 год все преподавание велось на двух языках китайском и русском, но в основе был русский. Все предметы на русском языке преподовались по учебникам СССР. Начиная с 1996 года преподавание осталось на двух языках, но в основе уже был китайский. На русском языке можно было получить начальное и неполное среднее образование, были большие проблемы с продолжением обучения. Поэтому за основу взяли китайский язык, чтобы потом можно было поступать и дальше учиться.

-- На русском языке в старших классах какие-нибудь предметы читаются?

-- Русский язык начиная с первого класса изучается как родной язык. На это отводится от пяти до семи уроков в неделю. Сейчас в школе 130 учащихся, среди них 10% русских, потому что, как я говорил, в Кульдже русского населения осталось мало. Вот если мы переведем школу в область и сделаем набор в области, тогда другое дело. По моим данным, наша школа -- единственная школа в этом роде по Китаю. Она называется «русской школой» именно потому, что здесь русский язык преподается как родной, а не как иностранный.

-- Преподаются ли у вас, например, история России, русская литература?

-- Когда в основе обучения был русский язык, а учебники, соответственно, из СССР, то проходили литературу, китайскую историю, переведенную на русский язык, мировую историю и частично российскую, даже географию. Сейчас учебник русского языка составлен так, что в него включены некоторые сведения, например, о Китае. На русском языке преподается только русский. В средних классах добавляется развитие речи, т.е. диалоги.

-- Ездят ли ваши школьники в Россию, приезжает ли к вам кто-нибудь из России?

-- Чтобы наши ученики ездили в Россию или к нам кто-нибудь приезжал -- такого нет. В 1989 году производился обмен учебниками, посылками. Московский институт русского языка имени Пушкина нам высылал довольно большую партию учебников. Были такие связи. После распада СССР учебники стали выпускать в нашей стране, и связь оборвалась. Мы сотрудничаем с факультетом русского языка Синьцзянского университета. Их студенты приезжают на практику в нашу школу. Наши русские учебники были составлены именно Синьцзянским университетом. Я был в России только в Новосибирске в начале 90-х.

-- Почему после 90-х годов прекратились контакты с Россией?

-- Потому что в нашей школе русских детей всего 10%. Я надеюсь, что после того, как мы переведем школу в область, набор станет больше, тогда и будут контакты. А сейчас наша школа слишком маленькая, чтобы заявить о себе.

-- Платят ли ваши ученики за учебу?

-- Именно за учебу плата не взимается, потому что в Китае существует бесплатное девятилетнее образование. Учебники и разные дополнительные услуги платные, но это очень незначительная сумма. Еду в школах-интернатах частично оплачивает государство. Я считаю, что ученики тоже должны делать взнос за еду. Если нашу школу сделают интернатом, я смогу вам точно сказать, кто и сколько платит.

-- А компьютеры в школе есть?

-- Пока нет, но мы сделали заявку. В средних школах, особенно в полных средних школах, компьютеры уже поставили, а в начальных пока еще нет. Раньше наша школа была и начальная, и неполная средняя. Дети учились с семи лет по российской программе: пять лет -- начальная школа и три года -- неполная средняя. По китайской программе начальная школа длится шесть лет. Мы перешли на новую программу, и поэтому открытие неполной средней школы еще не утверждено.

-- Когда вы стали директором школы?

-- В 1997 году. Первым директором была Нина Васильевна Гришина, потом она ушла на пенсию. В промежутке был другой директор. А потом выбрали меня. Директора в нашей школе скорее назначают, но в моем случае меня, можно сказать, выбрал коллектив. Я окончил эту школу, работал здесь учителем. Сейчас я преподаю язык в средних классах. От четырех до шести уроков в неделю, и еще много административной работы. Я еще учусь в Синьцзянском университете -- прохожу полный курс высшего образования. Продолжаю изучать китайский язык, в июле закончу. По службе повышение вряд ли будет, но диплом повлияет на зарплату.

-- Сколько в школе русских сотрудников?

-- Сейчас четверо из 19. Одна учительница тоже окончила эту школу и стала преподавательницей. Что касается остальных -- один закончил факультет русского языка Илийского педагогического института, другая получила русское образование в Урумчинском университете.

-- Николай, а как вас избирали на съезд в Пекин?

-- Я до этого был членом политического консультативного совета автономной области. Кандидатуры на съезд выбираются там. Моя кандидатура была от русских.

-- Значит, вы соперничали, скажем, не с казахом или с уйгуром, а именно с русскими?

-- Вот именно. Есть квота для каждой нации, и непосредственно из той нации выдвигается кандидатура, а из них уже кандидатуры на съезд. Но русские проживают в Китае очень рассеянно, поэтому мои соперники могли быть из другого района и даже из другой провинции. Так что мы можем друг друга не знать.

Раньше нас, русских, в Кульдже было много. Не знаю точно процентные соотношения, но очень много. Потом, в 50-е годы, многие уехали. Сейчас в Кульдже русских 650 человек. В Синьцзяне -- я пользуюсь несколько устаревшими данными -- 7 тысяч человек русских, а по всему Китаю -- 20 с лишним тысяч.

-- Кто такие эти 650 русских, живущих в Кульдже? Чем они занимаются?

-- Раньше русские работали на мельницах, держали пасеки. Этим занимались старообрядцы. Еще русские занимались рыболовством, различными ремеслами -- телеги делали, по плотницкому делу. Кустарное производство было.

Сейчас уже все изменилось. Все трудятся в различных сферах. Некоторые -- на заводах и фабриках. Я, например, по линии просвещения. Есть и коммерсанты.

-- Русские заключают браки с людьми других национальностей или предпочитают создавать семьи именно друг с другом?

-- Смешанных браков больше. Точнее, большинство русских в Китае -- это уже второе-третье поколение от смешанных браков. Несмешанных браков очень мало.

-- Русские семьи в Китае многодетны?

-- В Китае плановая рождаемость, но для национальных меньшинств существует льготная политика. Обычно можно иметь двух и даже трех детей.

-- За последнее десятилетие возвращался ли кто-нибудь на историческую родину, в Россию?

-- Где-то с начала 60-х в Россию практически не уезжали. Большинство ехали в Австралию, Бразилию, Канаду. Некоторые возвращались, в том числе из Канады. Их не так много. Я, например, лично знаю две такие семьи -- они вернулись в Китай уже более десяти лет назад. Кто здесь родился и вырос, привык к этим условиям жизни. И в конце концов человека тянет на родину, где бы она ни была. Они мне это так объясняли.

-- Все живущие вокруг вас русские имеют китайское гражданство?

-- Если говорить именно о русских, то все они являются гражданами Китая и почти все действительно ассимилировались. Чисто русских семей здесь осталось совсем немного. Моим родителям уже за семьдесят, и они не хотят никуда уезжать.

-- А когда и как ваша семья попала в Китай?

-- Мои родственники приехали сюда из Сибири в 1933 году, во время коллективизации. Точнее, приехали дедушка и бабушка. Родители мои тоже родились в бывшем СССР, но они тогда были маленькие, им было всего четыре или пять лет. Я женат уже восемь лет на русской. У меня две дочери: одной шесть, другой два годика. Старшая дочка в этом сентябре пойдет в школу. В мою школу -- в нашу русскую школу, в подготовительный класс.

-- Ваша супруга родилась в Китае?

-- Не только она, но даже и ее родители. Мои родители еще родились в СССР, а ее уже в Китае. Ее мать родом из Сибири, а отец частично хохол.

-- У вас квартира в большом доме или собственный домик?

-- Некоторые из русских уже живут в многоэтажных домах. Мои родители и моя семья живем вместе, в одном дворе. Комнаты разные построены, но двор один.

-- Ваши родители наверняка рассказывали вам о родине. Они очень обижены на большевиков?

-- Человеческая натура многогранна, и ответить на этот вопрос однозначно сложно. Конечно, обидно, что пришлось покинуть историческую родину. С другой стороны, поскольку мои родители прожили здесь почти всю жизнь, они уже привыкли. А я тем более. Как говорится в пословице -- где родился, там и сгодился.

Отец свободно говорит на китайском, знает уйгурский. Мать говорит немного по-уйгурски, по-китайски -- нет. Она была всю жизнь домохозяйкой. Отец в детстве учился на сапожника, в дальнейшем работал мельником, рыбаком. Сейчас больше нужен китайский язык. А раньше больше говорили на уйгурском, особенно в деревнях. Мои родители жили в деревне, поскольку отец работал мельником. Без знания уйгурского было бы трудно.

-- В старые времена в Кульдже была православная церковь, сейчас от нее что-нибудь осталось?

-- В свое время здесь была не только церковь, но все это разрушили. Русская община обратилась с просьбой к государству о строительстве православного храма, и просьба была удовлетворена. Если народ в чем-то нуждается, то государство идет навстречу. Церковь строится второй год, целиком на государственные деньги. Я уже смотрел внешнюю и внутреннюю отделку. Наверх уже поставили маковку и крест, остались самые последние штрихи.

-- Как вы думаете, много ли людей будет ходить в церковь?

-- Я затрудняюсь ответить, потому что не занимаюсь этой статистикой. Однако думаю, что пожилое население имеет непосредственную потребность в церкви.

-- А есть ли какой-нибудь клуб, где русские бы собирались, пили чай, смотрели кино?

-- В Урумчи, в административном центре Синьцзян-Уйгурского автономного района, русских больше. Они собираются все вместе на Пасху и Рождество, арендуют какой-нибудь зал, поют и выступают. Один раз и я участвовал в этом. Было довольно интересно, свое русское общество.

У нас в Кульдже отмечается день поминовения усопших, или, как его называют в народе, родительский день. На русском кладбище собирается много людей. Они делают обход, поют, сладкой кашей поминают усопших. Я думаю, что когда достроят церковь, будем собираться и на Пасху.

-- Откуда вы возьмете священника?

-- Даже не знаю. Наверное, придется организовывать его обучение, посылать его на обучение в Россию.

-- Я вижу у вас русскую книгу. Что вы читаете сейчас?

-- Валентин Пикуль, «На задворках империи».

У нас довольно большая городская библиотека, и там русская литература, но в основном 40--50-х годов. Что касается современной литературы, то есть некоторый запас при нашей школе. В Илийском педагогическом институте тоже есть библиотека, можно здесь оформить читательский абонемент, чтобы брать книги. При советской власти приходили журнал «Отчизна», газета «Голос Родины». После распада СССР все это закрылось. Я много читаю и даже пишу стихи.

-- В Китае можно купить русские книги?

-- Иногда открываются специальные ярмарки русской книги, где можно купить нужную литературу. Можно заказывать русские книги. Существует каталог «Внешкнига», который дает информацию о том, какие в России будут выпускаться учебники или книги. Можно сделать заявку и оплатить. Это сравнительно недорого, но дороже китайских книг, поскольку в цену русской книги входит провоз из-за рубежа.

-- Русские, живущие здесь, следят за событиями в России?

-- Они интересуются, конечно. В конце концов все-таки отчизна. Прежде всего хочется восстановления российской экономики и чтобы в России все было спокойно. Мы смотрим спутниковое телевидение.

-- А что именно?

-- Раньше у нас было пять каналов -- ТВ-6, АСТ, ОРТ, РТР, ТВЦ, потом часть из них закрыли, часть перешла на цифровое вещание. Сейчас работает только один канал -- РТР.