Россия вновь готовится к применению своих арсеналов химического оружия. Правда, теперь им отводится, к счастью, уже совершенно не та роль, что в годы «холодной войны», -- ныне они стали оружием массового поражения воображения, под утилизацию которого Москва рассчитывает получить у Запада новые кредиты. Во вторник в Гааге начинает работу очередная сессия исполкома ОЗХО -- Организации по запрещению химического оружия. Мероприятие со столь сложным названием, с одной стороны, сулит России массу неприятностей: Москва еще в прошлом году была вынуждена публично расписаться в невозможности уложиться в обещанные сроки ликвидации химоружия. Однако, с другой стороны, российской делегации предоставляется прекрасная возможность использовать трибуну исполкома ОЗХО для того, чтобы напомнить о своих требованиях финансовой помощи. Абсолютные цифры финансовых вливаний международного сообщества в российскую программу утилизации боевых отравляющих веществ (ОВ) в открытых источниках не фигурируют: МИД ограничивался на сей счет лишь сообщениями о том, что «в настоящее время общий объем объявленной иностранной помощи России составляет около 7% от потребностей российской программы уничтожения химоружия». Тем не менее, исходя из экспертных оценок стоимости всей программы примерно 5 млрд долларов, речь идет о весьма значительных инвестициях Запада как в свою собственную, так и в нашу безопасность.

Присоединившись в 1993-м к международной конвенции «О запрещении разработки, накопления и применения химического оружия и его уничтожении», Россия взяла на себя обязательства окончательно расстаться с этим видом вооружений уже к 2009 году. Первой «контрольной точкой» российского графика химической демилитаризации должно было стать уничтожение 1% (около 400 тонн) «газовых» арсеналов к концу апреля прошлого года. Еще через два года -- к апрелю 2002-го -- они должны быть сокращены на 20%. После чего планировалось приступать к уничтожению оставшихся 32,5 тыс. тонн. Первое отступление от заявленного графика сокращения химических арсеналов Москве простили сравнительно легко: исполком ОЗХО согласился с тем, чтобы этот пресловутый 1% просто был включен во второй 20-процентный этап разоружения без изменения сроков реализации всей программы. Тем не менее к началу нынешнего года стало ясно, что дело отнюдь не в одном проценте: забуксовала вся программа уничтожения российского химоружия. Средств, которые выделял на эти цели в последние годы федеральный бюджет, с трудом хватало лишь на обеспечение более или менее безопасного хранения арсеналов ОВ. При этом Москва укоряла своих партнеров по разоружению в том, что программы западной помощи оказались куда менее щедрыми, чем это было обещано.

У Запада же были свои резоны: доноров смущало то, что их помощь, выделяемая Москве на химическое разоружение, попадает в распоряжение российского Минобороны и, следовательно, может быть использована армией «совершенно на иные цели» (европейцы, в частности, опасались того, что средства пойдут на войну в Чечне). Чтобы снять подобного рода сомнения, Кремль даже был вынужден подготовить специальный пакет документов, строжайшим образом регламентирующий как саму утилизацию химоружия, так и его хранение до момента полного уничтожения. У военных ОВ отобрали окончательно и бесповоротно, передав эти функции федеральному агентству по боеприпасам. Однако, похоже, Запад сильно заблуждался насчет того, куда именно могут уходить его «химические» деньги. В конце минувшей недели член думской комиссии по борьбе с коррупцией Александр Куликов сделал сенсационное признание. Как сообщило со ссылкой на его слова РИА «Новости», комиссия приняла к производству громкое дело, связанное с выяснением причин срыва внебюджетного инвестирования в программу «Уничтожение запасов химического оружия в РФ». По мнению г-на Куликова, при исполнении программы «допущены серьезные финансовые нарушения, исчисляемые сотнями тысяч долларов». Для полного расследования думская комиссия создает сейчас межведомственную рабочую группу, в которую войдут представители всех заинтересованных ведомств.