В четверг в Москве главы центральных банков Белоруссии, Таджикистана, Казахстана, Киргизии и России учредили совет для координации своей политики на территории Евразийского экономического сообщества. О том, чего следует ожидать бизнесменам и рядовым гражданам стран СНГ от взаимной интеграции, спецкорреспонденту газеты «Время новостей» Светлане ПЕТРОВОЙ рассказал председатель Национального банка Казахстана Григорий МАРЧЕНКО.

-- Почему было решено создать такой совет?

-- Первоначально было учреждено Евразийское экономическое сообщество, когда в октябре 2000 года в Астане президенты пяти стран СНГ подписали соглашение. После этого Нацбанк Белоруссии предложил создать совет председателей центральных банков. Во всем мире действуют подобные «региональные клубы», поскольку нацбанки в большинстве стран достаточно независимы и обычно взаимодействуют друг с другом напрямую. Мы, естественно, согласились. Во-первых, нам все равно нужно регулярно обмениваться информацией о состоянии экономики, о денежно-кредитной и курсовой политике. Наши страны -- весьма крупные торговые партнеры, поэтому нам нужно знать о реальной ситуации на рынках и планах на будущее. Во-вторых, необходимо согласовать политику нацбанков. Вопросов много, например, сколько наличной валюты разрешать вывозить. Нормы у всех разные, и из-за этого у людей зачастую возникают неприятности на границе. И если мы говорим, что создаем единое экономическое пространство, то должна быть свобода движения людей, капиталов и товаров. Нужно унифицировать требования к юридическим и физическим лицам в наших странах. Третий важный момент -- обмен опытом. В частности, в пятницу мы обсуждали разработанную Банком России систему мониторинга за предприятиями реального сектора. Мы в Казахстане над этим уже год работаем и договорились с Банком Франции, что он нам поможет. Но поскольку Центробанк объективно самый продвинутый в этой области, мы с удовольствием будем перенимать его опыт. (В то же время в Казахстане, например, самая лучшая в СНГ платежно-расчетная система, и мы будем только рады, если ЦБ заинтересуется нашими достижениями.) На следующем заседании в мае в Душанбе мы по такой же схеме будем говорить о банковском надзоре и практике внедрения принципов Базельского комитета. Так, подтягивая друг друга, мы через 2--3 года выйдем на большую совместимость и примерно одинаковый уровень развития различных сегментов финансового рынка.

-- Каков предел такой интеграции и унификации?

-- Теоретический (но не обязательный) финал этого процесса -- создание валютного союза и введение единых нормативных документов странами-участниками. Но только в очень долгосрочной перспективе. Думаю, в ближайшие пять лет все будут следить за построением валютного союза России и Белоруссии, ходом долларизации в Эквадоре и Сальвадоре (и ждать, пойдут ли другие латиноамериканские страны по этому пути), расширением зоны евро на страны Восточной Европы. После анализа этих событий можно начать конкретную подготовку к интеграции, если на то будет политическая воля руководителей наших стран. Кроме того, по-хорошему нужно проводить референдум, поскольку отказ от национальной валюты -- это отказ от части суверенитета. И граждане Казахстана, России, Киргизии, Таджикистана и Белоруссии должны понимать, что самостоятельной денежно-кредитной политики проводить уже никто не будет, придется также согласовывать налоговую, бюджетную и общеэкономическую политику.

-- Значит, еще непонятно, к чему в итоге мы придем?

-- Пока, как я уже сказал, речь идет лишь об обмене информацией и опытом, о согласовании политики нацбанков. Для того чтобы у нас появился понятный всем результат -- например, единый нормативный документ, регулирующий валютно-обменные операции, либо единые нормативные требования к банкам, понадобятся многие месяцы работы. При этом придется договариваться с другими ведомствами, вносить изменения в законодательство.

-- Как можно свести воедино такие разные страны? Достаточно сравнить основные характеристики и экономические показатели, чтобы усомниться в реальности этих планов.

-- Мы же для этого и собрались, к этому и должны стремиться. Если, к примеру, у нас будут единые нормативные требования, то российскому или казахстанскому банку будет гораздо легче открыть дочерний банк на территории соседа по СНГ. Нацбанки и министерства финансов могут договориться о введении унифицированных инструментов кредитно-денежной политики (госбумаги) с одинаковым налоговым режимом и сроками выпуска. В Казахстане активы пенсионных фондов сейчас превышают емкость внутреннего рынка. И у нас одна из основных проблем, в какие инструменты разрешать их вкладывать. Нашему минфину сейчас деньги не нужны (у нас профицит бюджета из-за высокого уровня цен на нефть) -- отсюда и проблемы с построением рынка государственных ценных бумаг. И если теоретически нашим фондам через два года разрешить вкладываться в казначейские бумаги Минфина России, то он, вполне возможно, по этому поводу испытает большой восторг (поскольку речь идет о дополнительном спросе на сумму около полумиллиарда долларов). Ведь чем шире инвестиционная база, тем лучше для всех.

-- Ваши инвесторы готовы дать взаймы нашему Минфину?

-- Если они будут правильно понимать риски, с которыми сталкиваются. Они с большим удовольствием дают в долг нашему минфину. Доходность по его трехмесячным бумагам сейчас 6,5% в тенге (1,5% в долл.). То есть они полностью доверяют ему, причем на некоторых аукционах минфин продает бумаги на 500 млн тенге, а спрос -- 4,2 млрд. Сейчас свободные средства банков составляют около 250 млн долл., а у фондов -- около 100 млн долл. К концу года эта сумма утроится, а инструментов не хватает. Поэтому нам пришлось даже разрешить фондам вкладываться за границей в корпоративные бумаги с рейтингом АА и выше и в облигации международных финансовых организаций. Мы единственные в СНГ полностью погасили свои обязательства перед МВФ. Золотовалютные резервы Нацбанка сейчас превышают 2,3 млрд долл., плюс у нас в управлении находятся средства нацфонда республики еще на 660 млн долл. Технически наши резервы составляют 16% ВВП и в два с лишним раза превышают денежную базу. Поэтому у нас в целом ситуация здоровая, чего мы и всем желаем.

-- Послушаешь, так у вас все просто идеально.

-- Честно признаюсь: по развитию страхового рынка мы отстаем от России года на полтора. Здание Нацбанка только на днях застраховали -- раньше не были уверены в страховых компаниях. Сейчас мы перевели страховщиков на международные стандарты и очистили рынок от «мертвых» компаний, в мае закончим процесс консолидации. У нас для всех финансовых рынков два основополагающих принципа: внедрение международных стандартов и поддержание конкурентной среды. За развитие же других сегментов экономики -- авиакомпаний или, например, химической промышленности -- мы отвечать не можем.

По данным Нацбанка, в 1993 году в Казахстане было 234 банка. Сейчас осталось 48 (шесть из них преобразуются в кредитные товарищества), причем 16 с иностранным участием. В том числе «дочка» Альфа-банка и банк «Каспийский», который контролируется ЛУКОЙЛом. Средняя капитализация банков составляет 15 млн долл. (в России -- меньше 5 млн долл.) За 15 месяцев с момента введения системы коллективного гарантирования депозитов вклады населения в банках выросли в долларовом эквиваленте более чем в 2 раза. Остатки на счетах корпоративных клиентов повысились в 2,5 раза. За 2000 год капитал банковской системы увеличился на 43% -- до 680 млн долл., активы -- на 55,4% -- до 3,7 млрд долл. В 1997 году, когда Нацбанку пришлось заняться разработкой накопительной пенсионной системы, выплата пенсий задерживалась до шести месяцев, а общая задолженность составляла 500 млн долл. Сейчас активы пенсионных фондов равняются 830 млн долл. (более 5% ВВП), половину они обязаны вкладывать в госбумаги. После того как Нацбанку полтора года назад поручили страховой надзор, количество страховых компаний уменьшилось с 71 до 40 (ожидается, что к маю останется 25--27), а их капитал увеличился на 70%.