Выставка «Амазонки авангарда», организованная Музеем Соломона Гуггенхейма, -- та самая экспозиция, на открытии которой в Нью-Йорке побывал Владимир Путин. Президент выступил там с пламенной речью о достижениях русской культуры и таким образом, в изрядной степени, обеспечил прибытие выставки в Москву. Гарант как-никак. Впрочем, западные музеи даже таким гарантиям не поверили и свои работы не дали: вместо 89 картин (по каталогу) на выставке в Третьяковке представлено лишь около семидесяти. Работы (только живопись) шести художниц -- Александры Экстер, Натальи Гончаровой, Любови Поповой, Ольги Розановой, Варвары Степановой и Надежды Удальцовой.

Имена шести «амазонок» хорошо известны, большинство их работ -- тоже. Каждая из художниц за прошедшие с начала перестройки годы удостоилась персональной ретроспективной выставки в той же Третьяковке или в других музеях (не говоря уже о таких мегаэкспозициях, как объездившая полмира «Великая утопия»). Про каждую издана монография или альбом. Так что открытий на выставке нет. Впрочем, и задача была другая.

Классическая история искусства -- это история мужчин, которые пользовались женщинами как музами или моделями. В нее, конечно, попадали женщины-художницы, но в таких малых количествах (да и играли, мягко говоря, второстепенные роли), что лишь подтверждали правило. Другое дело -- XX век, который открыл путь в искусство национальным и сексуальным арт-меньшинствам -- евреям, неграм и женщинам. Женщин стало так много, что в принципе историю искусства прошлого столетия можно написать только на «женском материале». Выставка «Амазонок» -- очередная (а отнюдь не первая) попытка такого рода «истории искусства без мужчин».

Благо, в данном случае материал позволяет. В русском авангарде женщины действительно играли равную с мужчинами роль, а во многих случаях даже определяющую. Не то чтобы Михаил Ларионов творил под каблуком у своей супруги Натальи Гончаровой, но и не наоборот. Многие авангардные идеи и концепции рождались в головах именно женщин. Ими же и создавалась, например, прозодежда, одним из главных пропагандистов которой была Варвара Степанова. Так что в концепции выставки нет ни вульгаризации, ни натяжек, ни допущений: без мужчин, так без мужчин.

Если сама выставка посвящена сугубо искусствоведческим проблемам, то ее шикарный каталог, как и положено, раздвигает рамки до общекультурных. Здесь и про судьбу женщин в России, и про дамские слабости (оказывается, эти вроде бы суровые авангардные женщины в свободное от переустройства мира время делали проекты сумочек, платков и кошельков), и про сексуальную жизнь (про это, впрочем, чуть-чуть). Есть в каталоге и ожидаемые образцы собственно феминистского дискурса, например статья Ольги Матич «Гендерные проблемы в царстве амазонок».

Вопрос лишь в том, насколько весь этот авангардный гендер понравится отечественной публике. С точки зрения актуальности и успеха выставки ее тема кажется вполне рискованной. И авангард, и феминизм хотя когда-то и были рождены в России, но сейчас воспроизводятся с трудом. То ли потому, что и авангардный, и феминистский проекты у нас давно реализованы на практике и кажутся уже скучными. То ли просто потому, что ни авангардная живопись (как женская, так и мужская), ни феминистский дискурс русскому человеку не понятны и, соответственно, не нравятся. Другое дело на Западе, где все это исключительно актуально и неизменно пользуется спросом. Хотя и построенная на русском материале, выставка «Амазонок» -- это, конечно, западный продукт. До Москвы она была показана в пяти странах -- Германии, Англии, Италии, Испании и США -- и всюду с неизменным успехом. Что будет у нас, смогут ли «Амазонки» отвадить публику, скажем, от галереи Шилова -- неизвестно.