Национальный антикоррупционный комитет (НАК) был создан 29 сентября 1999 г. Одним из инициаторов его создания и первым председателем был Сергей Степашин. В настоящее время комитетом руководит депутат Госдумы, экс-директор ФСБ Николай Ковалев. В комитет входят депутаты Госдумы, известные российские предприниматели и представители СМИ. С Кириллом КАБАНОВЫМ, в прошлом офицером органов безопасности -- членом президиума НАК, заместителем руководителя антикоррупционного центра (исполнительный орган НАК) беседует корреспондент газеты "Время новостей" Вера БРЫЧЕВА.

-- Расскажите, пожалуйста, о целях создания комитета.

-- Наша основная задача -- выработка системных мер по противодействию коррупции. Мы общественная организация и пытаемся использовать все рычаги гражданского общества. По нашему мнению, проблему коррупции в нашей стране давно надо сделать гласной -- это очень действенный способ борьбы. Мы участвовали в создании комиссии по борьбе с коррупцией Госдумы. Когда Сергей Степашин был председателем НАК, он одновременно возглавлял комиссию в Госдуме.

-- Как, по-вашему, учитывая размеры коррупции в стране, есть ли нужда в создании отдельного антикоррупционного ведомства?

-- Несомненно. Но у исполнительной власти пока другое мнение. Мы подготовили законопроект о создании госоргана по борьбе с коррупцией, было заседание Совета безопасности по этому поводу, куда были приглашены руководители НАК, однако нам было сказано, что необходимости в создании такого органа пока нет. Мы же считаем, что такая структура нужна. Пока мы действуем через комиссию по борьбе с коррупцией Госдумы. Мы подготовили проект закона о парламентских расследованиях, пытаемся внедрить нашу идею обязательной экспертизы на «коррупционность» любого законодательного акта. Сейчас мы как раз проводим такую экспертизу проекта закона об аудите. Другая важнейшая часть нашей работы -- наркокоррупция, по проблемам которой мы недавно проводили «круглый стол» с комиссией Думы.

-- Что вы понимаете под коррупцией? Это просто дача взятки или нечто более широкое?

-- Коррупция -- несомненно, системное явление, возможное при существовании определенных условий как в области законодательства, так и в сфере экономики, условий, которые дают возможность для развития теневого бизнеса. Взятка -- лишь одно из проявлений коррупции. Вот, например, гаишник стоит на улице, занимается поборами -- это не системная коррупция, хотя она, возможно, и вырисовывается в систему, если он делится с начальником смены или еще с кем-то. Но в принципе это так называемая низовая коррупция, которая не выстраивается в вертикаль и горизонталь. Наш теоретический гаишник вряд ли платит в службу собственной безопасности, райотдел ФСБ и т.д. Коррупция же всегда выстраивает четкие взаимоотношения, под которые подводится законодательная база, создаются условия для теневого бизнеса.

-- А конкретней?

-- Вот, например, таможня, организация, чрезвычайно показательная в этом отношении. С 1991 г., когда она создавалась, закладывались основы огромного таможенного бизнеса, в большинстве своем нелегального и построенного на коррупции, то есть на не безвозмездных отношениях с таможенниками, да и не только с ними, поскольку борьбой с контрабандой у нас занимаются еще ФСБ и МВД. Нелегальный таможенный бизнес достиг апогея в 1993 г., когда был принят таможенные тариф, разнообразие ставок которого предоставляло возможности для ухищрений и злоупотреблений. Например, куриные окорочка -- сравнительно недорогая пища, доступная большинству населения, ввозилась под видом индюшатины, и бюджет терял на этом огромные деньги.

Или возьмем действующий до сих пор Таможенный кодекс. В нем имеется статья о нарушении таможенных правил (НТП). Я коммерсант, и я попадаюсь с электроникой, причем не самой дорогой (не будем брать сигареты или другие акцизные товары). Стоимость груза -- примерно 200 тыс. долларов. Заводится дело об НТП, и я попадаю к инспектору дознания. А он мне говорит: «У тебя по этой статье ответственность такая -- штраф от 50 до 250% стоимости груза, с конфискацией или без, с задержанием или без задержания транспортного средства. И для начала разговора -- 250% с конфискацией и с задержанием машины». Естественно, что коммерсант начинает биться как рыба об лед, и он будет благодарен чиновнику только за то, что тот взял у него деньги и «сделал» ему 50% штрафа. Причем эту коррупционную схему отследить практически невозможно -- коммерсант никогда не будет писать заявление, а у инспектора по документам все чисто. Поэтому наша позиция однозначна: у таможенного инспектора, как и любого другого чиновника, не должно быть возможности «вилки» в принятии того или иного решения. Единственное исключение -- суд, публично выносящий приговор.

- -Однако на своей последней пресс-конференции председатель ГТК Михаил Ванин говорил о серьезных позитивных изменениях в борьбе с нелегальным таможенным бизнесом.

-- И это действительно так. По нашим наблюдениям, нынешнее руководство ГТК всерьез обеспокоено этой проблемой и занимается ею не на словах, а на деле. Более того, таможня на сегодняшний день -- единственный из правоохранительных органов, и я это ответственно заявляю, кто начал подходить к проблеме борьбы с коррупцией системно. В управлении собственной безопасности таможни, на долю которой, кстати, сейчас приходится около 85% задержаний взяточников, создано специальное аналитическое подразделение, занимающееся отслеживанием коррупционных схем и участвующих в них таможенников. Сейчас руководство таможни наконец-то поняло: сажая отдельных продажных инспекторов, проблемы решить нельзя -- речь может пойти только о цене, поскольку за риск будут брать больше. Серьезным средством в борьбе с коррупцией является и стремление руководства ГТК к унификации таможенных тарифов. О том, что меры эти имеют смысл, свидетельствует противодействие, с которым сталкиваются Ванин и его окружение. Противодействие прежде всего в том, что останавливается импорт. А значит, рушится план по сбору пошлин, что болезненно бьет по бюджету и ставит под удар председателя ГТК, отставка которого, если она произойдет в ближайшее время, будет для меня чрезвычайно показательна.

-- Ну что ж, с таможней все ясно. А как насчет коррупции в других правоохранительных органах -- милиции и ФСБ?

-- Коррупция там обусловлена тремя основными причинами: упадком престижа службы, слабым финансированием и недостаточной ответственностью самих работников. Вот приходит в милицию молодой оперативник. Его голова забита высокими идеями о служении родине и т.п. А через полгода он выясняет, что у всех, кто с ним работает, есть мобильные телефоны и пейджеры, а у него нет -- не дают. А потом бывалые опера ему говорят: «Ну, вот у тебя дело, попался человек на контрабанде, ну так ведь он не наркотики в страну вез, а качественное масло. Ну, документы поддельные были, ну так ведь сам знаешь, какие у нас налоги, ему же тоже бесплатно работать не хочется. Да отпусти ты его, да еще и денежку на этом заработаешь». И вот так служба превращается в средство для решения собственных финансовых проблем, а отсюда -- один шаг до встраивания в коррупционную систему.

Сейчас в большинстве ведомств за деньги можно купить любую должность. В советские времена существовало так называемое «телефонное право» -- тоже, кстати сказать, проявление коррупции. Теперь же вопрос решают деньги. Вот такой пример. В одном из московских УВД начальником отдела дознания работала до недавнего времени одна милая девочка, 28 лет. За полгода у нее было развалено восемь дел с наркоторговцами. А последнее ее дело -- человека взяли с поличным с 800 граммами героина -- просто исчезло из здания УВД. И вот этой девочке предлагают должность судьи в одном из межрайонных судов. Как известно, судей у нас назначает президент, и наша девочка отправляется в Главное управление кадров президентской администрации. Там она находит чиновника, которому платит 300 тыс. долларов за назначение. Но ведь она не просто пришла и заплатила -- она нашла ходы, которые ей подсказали те, на кого она, по сути, работала, разваливая дела в УВД. Вот вам пример, как действует коррупционная система, как она проталкивает наверх «своих» людей, помогает им строить карьеру.