После того как министр культуры России Михаил Швыдкой со скандалом уволил ректора Московской консерватории Овчинникова, главный музыкальный вуз страны остался «без головы». Недавно была создана комиссия по подготовке выборов нового ректора. Выбирать его предстоит конференции, в которой примут участие ученый совет и делегаты, избранные от всех структурных подразделений (всего более 160 человек). Пройдет конференции 7 марта. Если никто из кандидатов не наберет больше половины голосов, пройдет второй тур. Ректор избирается на пять лет. Кандидатом может быть любой человек, имеющий определенное признание в музыкальном мире. Министерство назначить ректора не может, но может, естественно, кого-то рекомендовать. Одним из основных претендентов на консерваторский «престол» является исполняющий обязанности ректора, проректор по научной и творческой работе Александр СОКОЛОВ, с которым беседует Екатерина БИРЮКОВА.

-- Недавно на виду у всего Большого зала Московской консерватории вы пригласили Михаила Плетнева быть ее профессором. Это не шутка? Существует ли у Консерватории реальные возможности приглашать музыкантов такого ранга?

-- Да, такие возможности есть, причем они достаточно разнообразны по формам. Нельзя вводить сейчас жесткие лимиты на право педагогов Консерватории решать свои финансовые проблемы за ее стенами, в том числе и за рубежом. Нельзя до той поры, пока не наладится финансовая ситуация в Консерватории. Однако движение к разумному и лучшему уже началось. На днях на заседании ученого совета было утверждено положение о надбавках, премиях, доплатах и материальной помощи. Даже сейчас мы, не перенапрягаясь, нашли возможность гарантировать профессорам зарплаты в 5000 рублей.

-- Какие были зарплаты раньше?

-- В два раза меньше.

-- То есть при прежнем руководстве внебюджетные источники не функционировали?

-- Я бы сказал, были нерационально использованы.

-- Но все-таки, когда речь идет о таких фигурах, как Плетнев, довольно смешно говорить о надбавках и пособиях. Тут может идти речь только о персональной зарплате.

-- В уставе Консерватории сказано: верхний предел оплаты не ограничен. Дело только в том, где взять деньги. Вы все время возвращаетесь к Плетневу...

-- Да нет, можно назвать целый ряд других российских знаменитостей, не числящихся в рядах Консерватории.

-- Это немножко другой вопрос, и не финансовый в первую очередь. Люди такого масштаба пойдут в консерваторию не за зарплатой. Для них надо находить иные способы привлечения к работе, например мастер-класс.

-- Несмотря на сложное финансовое положение, притча во языцех Консерватории -- ее жуткие туалеты -- приведены наконец в цивилизованный вид. Нашлись свои деньги или это помощь министерства?

-- В свое время у Консерватории сильно осложнились отношения с министерством. Об этом можно только сожалеть. Но есть какие-то пределы несовершенству. И сейчас, когда ситуация нормализуется, мне особенно приятно, что министерство не только на словах, но и на деле Консерваторию поддержало. В частности, были перечислены серьезные средства на решение вполне прозаических проблем. Предусмотрено перечисление значительных сумм в связи с подготовкой конкурса Чайковского, до которого осталось чуть больше года.

-- Который уж год идет речь о закрытии Большого зала на капремонт.

-- Это произойдет сразу после конкурса. Но самое для нас важное -- это не сроки ремонта, а статус зала после ремонта. Потому что есть тревожные тенденции превратить Большой зал Консерватории в коммерческую структуру.

-- Что это значит?

-- Ну это примерно то, во что превратился Колонный зал Дома союзов.

-- Это идея министерства?

-- Без министерства проблема не будет решена, я бы так сказал.

-- Какой статус у зала сейчас?

-- Сегодня им владеет Консерватория. Когда строилось ее современное здание, то учебные классы и концертные залы были неразделимым целым. И мы отстаиваем эту изначальную идею. И, отстаивая, разумеется, ищем компромиссы с теми организациями, которые традиционно присутствуют на сценах консерваторских залов, в первую очередь с филармонией. Я очень рад, что сейчас директором филармонии стал воспитанник Московской консерватории Александр Сергеевич Безруков. Мы в последнее время часто с ним встречаемся. Надеюсь, наши контакты позволят следующий концертный сезон провести в более тесном взаимодействии, чем прежде.

-- Кому подчиняется концертное руководство Большого зала консерватории?

-- Есть концертная дирекция, подчиненная ректорату и координирующая деятельность Консерватории с другими организациями, заинтересованными в использовании Большого зала. Происходит это на арендной основе. То есть концертная дирекция сдает в аренду Большой зал для соответствующих его профилю мероприятий. Что же касается планирования концертных программ, то тут есть много возможностей для совершенствования. Даже несогласованность между консерваторией и филармонией нередко приводит к тому, что подряд несколько раз исполняется одно и то же сочинение, что на сцену выходят исполнители, которым по их уровню эта сцена явно не должна быть предоставлена.

-- Чем еще владеет Консерватория -- музыкальным магазином, кафе...

-- Раньше консерваторских зданий было значительно больше. Кроме тех трех корпусов, которые хорошо видны с фронтальной части, ей принадлежали все дома по Большой Никитской до театра Маяковского и значительно большие, чем сейчас, площади задней части здания, там, где Кисловские переулки. Мы их поэтапно теряли последние пятнадцать лет. Сейчас за Консерваторией закреплен квартал в Кисловских переулках, где находятся, среди прочего, здания, являющиеся памятниками архитектуры. Одно из них, например, накрывает знаменитые Воронцовские подвалы, те, в которых граф Воронцов когда-то хранил свои крымские коллекционные вина. Это белокаменные подвалы со сводчатыми потолками; приведя их в порядок, можно создать в самом центре Москвы совершенно удивительный по акустике и красоте зал. Но для этого нужны партнеры, не просто имеющие реальный капитал, но и порядочные в человеческом отношении.

-- С этим, насколько я знаю, Консерватории в последнее время не везло.

-- Да, остро стояла проблема с арендаторами. И на это прежде всего обратили внимание проверявшие Консерваторию Счетная палата, Минфин и управление по борьбе с экономическими преступлениями. Но главная неприятность -- это возникновение швейцарской компании «П.И. Чайковский. Консерватория А.Г.», куда поступали деньги иностранных студентов. Люди, без ведома ученого совета получившие эксклюзив на представление интересов Консерватории за рубежом, воспользовались им отнюдь не в интересах Консерватории. После того как решено было расторгнуть договор с этой компанией, она предъявила иск на 300 тысяч долларов, пытаясь загнать нас в финансовый тупик.

-- Не видите ли вы проблем в учебном процессе? Не считаете ли, что достаточно консервативна композиторская кафедра?

-- В Консерватории очень много кафедр. Среди них есть и набирающие высоту, и живущие на проценты с капитала, и находящиеся в фазе эксперимента. В целом ситуация мне кажется сбалансированной. В достаточно удачном функциональном соотношении находятся кафедра сочинения, нацеленная на поддержание традиций, и особая, открытая несколько лет назад специализация на уровне аспирантуры, которая дает более экспериментально-ориентированное образование. При аспирантуре существует «Студия новой музыки» -- довольно известный ансамбль аспирантов, постоянно контактирующий с молодыми композиторами.

-- Вам не кажется, что из-за этого молодые исполнители оказываются подчас более открыты современности, чем композиторы?

-- Я бы так не сказал.

-- После смерти Эдисона Денисова среди профессоров композиции почти не осталось известных имен.

-- Это не совсем так. Достаточно назвать имена Александра Чайковского -- заведующего кафедрой сочинения или Владимира Тарнопольского -- художественного руководителя Общества новой музыки, ставшего в этом качестве духовным преемником Эдисона Денисова. Недавно пришел в консерваторию Фарадж Караев -- композитор, весьма почитаемый и в России, и за рубежом. Профессора старшего поколения тоже в рекомендациях не нуждаются: Тихон Хренников, Роман Леденев, Юрий Буцко. Вообще же включение композитора в педагогический процесс -- дело тонкое и неформальное. Я не раз разговаривал на эту тему с Софьей Асгатовной Губайдулиной. Но она в принципе отказывается преподавать композиторам где бы то ни было. Родион Константинович Щедрин живейшим образом участвует в судьбе консерватории, является ее почетным профессором. Но он живет в Германии, и как человек ответственный понимает, что его возможности сильно ограничены. За каждым большим именем -- собственная ситуация.

На вопрос газеты «Время новостей»: «Будете ли вы баллотироваться в ректоры Консерватории», ответили еще три предполагаемых кандидата

Юрий Башмет, альтист:

-- Что значит, буду ли я баллотироваться? В такой ситуации, когда человек, занимающий ректорское кресло сам готовится стать ректором, это невозможно. Если ситуация изменится, тогда посмотрим.

Николай Петров, пианист:

-- Нет. За последние годы меня уже «назначали» не только ректором Консерватории, но и директором Центральной музыкальной школы, министром культуры, директором Московской филармонии...

Для человека, который займет место ректора, прежде всего необходимо одно качество -- порядочность. Ситуация, в которой оказалась сейчас консерватория, -- это большая общенациональная беда. Беда в том, что нынешняя система образования породила музыкальную коррупцию. Из-за нее губятся молодые талантливые музыканты, которых на вступительных экзаменах ставят на пятидесятое место, в то время как первые позиции консерваторские профессора отдают «своим».

Александр Чайковский, композитор:

-- Еще не решил. Во-первых, не уверен, могу ли я этим заниматься. Это очень большая ответственность, большое нарушение привычной жизни. Во-вторых, так складывается, что самый уверенный кандидат сейчас -- это Саша Соколов. У него все возможности.

Хотя программа у меня есть. К Консерватории надо подходить не только как к учебному учреждению, а как к комплексу или, как сейчас говорят, к холдингу. Ее колоссальные возможности не используются. Имея такие залы, как можно не создать в Москве фестиваль, близкий по престижу к зальцбургскому? Наши педагоги -- Брон, Крайнев, Герингас -- работают по всему миру. Почему их нельзя собрать здесь, дать мастер-класс, дать возможность заработать и им, и Консерватории?

Я глубоко убежден, что Консерватория должна выпускать газету не студенческую, а вполне взрослую, где бы публиковались мнения молодых критиков о концертах, премьерах. Эта газета могла бы стать значимой, острой, влиятельной. Я бы обязательно раскрутил какое-нибудь агентство для тех наших молодых студентов, которые получают приглашения выступать, -- это тоже могло бы приносить консерватории деньги. Обязательно надо сделать из Белого зала Консерватории, квартиры, где жил Павел Ламм, элитный камерный зал. Если немножко увеличить консерваторскую гостиницу, то мы бы решили проблему приглашения артистов -- именно так сделал Гергиев, оборудовав люксовские номера в общежитии Мариинки. Обязательно надо выпустить серию рекламных кассет -- напомнить миру о том, кто учился, кто преподавал в Московской консерватории, ведь за рубежом многие не связывают с ней имена Рихтера, Гилельса, Ойстраха, Козловского, Лемешева, Кнушевицкого, Шостаковича, Ростроповича, Башмета. Возможно, для привлечения большего количества иностранных студентов надо несколько снизить их плату за обучение.

Я бы в первую очередь думал о таких вещах -- это подняло бы престиж и Консерватории, и вообще московской музыкальной жизни. А что касается учебы, то гениальную систему обучения придумали задолго до нас, есть замечательные педагоги, которые еще много могут сделать, если будут получать больше денег.