Двадцать пять лет творческого союза двух музыкантов -- дата, вызывающая уважение. Но истинной причиной проведения совместного вечера на сцене Большого зала Консерватории стало совсем другое обстоятельство: не смогла приехать Наталья Гутман, которой в этом году причитается учрежденная Юрием Башметом премия имени Шостаковича. Торжество перенесли, а арендованный зал Башмет решил заполнить собой и своим основным аккомпаниатором Михаилом Мунтяном, подарив поклонникам не так уж часто случающуюся полноценную и не лишенную изящества альтовую программу.

В нее вошли: Пять французских танцев придворного гамбиста Людовика XIV Марена Маре, Альтовая соната ор. 11 Пауля Хиндемита, Вариации Бенджамина Бриттена на тему старинной песни Джона Дауленда «Семь слез», Павана Равеля, фрагмент из прокофьевского балета «Ромео и Джульетта» и скрипичное Скерцо Брамса. Некоторые номера, естественно, в переложении для альта.

Красивая, большей частью не заигранная музыка. Красивая, пронизывающая всю программу идея -- перекличка ХХ века с далеким музыкальным прошлым. Бисы тоже радовали изощренностью -- издевательская песня Параши из «Мавры» Стравинского и «Гимнопедии» французского музыкального анархиста Эрика Сати, обычно не пускаемого дальше альтернативной площадки центра «Дом». Единственным популистским жестом, который позволил себе хозяин вечера, было приглашение на сцену восьмилетней скрипачки из города Кимры, о существовании которой альтист узнал из трогательного детского письма. Ведь если празднуется серебряная свадьба, пошутил он, то должны быть и дети.

Башмета и Мунтяна связывают не просто долгие годы сотрудничества, но и то особое чувство локтя, которое позволяет совершенно разным по уровню музыкантам составлять ладный и гармоничный ансамбль, где каждый понимает свое место и значение. Пианист Мунтян известен именно как профессиональный аккомпаниатор, специализирующийся на струнниках. Как никто он умеет чувствовать фирменный стиль Башмета, сумевшего недостатки не слишком пригодного к сольной карьере альта превратить в достоинства. На фоне виртуозной скрипки или чувственной виолончели худосочный, невзрачный и негромкий альт выглядит бедным родственником, героем многочисленных музыкальных анекдотов. Но только не в руках Башмета. В этом случае альт превращается в изысканную драгоценность, он вальяжен, говорит на полутонах, изласкан всеобщим вниманием и готовностью к этим полутонам прислушиваться. Заняв одну из высших планок в российском музыкальном истеблишменте, Башмет сумел перевернуть представление о виртуозе со смычком -- ничего громкого и яркого, все тихо, неспешно, матово и бархатисто. Основная доблесть аккомпаниатора-пианиста в этом случае -- остаться в тени, из неравного боя своего «инструмента-оркестра» с камерным альтом выйти побежденным. Не слишком увлеченный, совершенно неамбициозный и не всегда уверенный в сложных технических пассажах, этой главной доблестью Мунтян владеет в полной мере. И когда Башмет подходит, кажется, к самым пределам слышимости, его напарник доказывает, что до этих пределов еще очень далеко.