Федеральному судье Виктору Похорелски, моложавому черноусому уроженцу немецкого города Людвигсхафена, еще никогда не приходилось вести дел, вызывавших такой ажиотаж журналистов, как дело Павла Бородина. Как почти все будущие федеральные судьи, Похорелски служил в прокуратуре, потом был частнопрактикующим адвокатом и в 1995 году получил назначение на должность судьи-магистрата на стандартный 14-летний срок. До сих пор самым громким процессом Похорелски было дело четы Сэндерсов, пробравшейся в ангар на территории бывшего авиационного завода «Граммэна» в Калвертоне и умыкнувшей куски обшивки кресел «Боинга», который взорвался над Лонг-Айлендом в июле 1996 года. Сэндерсы были уверены, что самолет был сбит ракетой, и искали улики, а их повязали и потащили в тюрьму.

Увешанный портретами почивших в бозе судей, циклопический актовый зал на втором этаже 6-этажного судебного здания в четверг был забит почти под завязку. Большинство пришедших туда журналистов были россиянами или эмигрантами, но затесалось и несколько швейцарцев, немцев, корреспондентов западных агентств.

Нет такого стряпчего, которому не хотелось бы заполучить новых клиентов, поэтому стряпчему нужна реклама. В этом смысле адвокату Бородина Рэймонду Левитесу и его новому партнеру Т. Бэрри Кингхэм с этим делом повезло. Они еще и раньше нащупали золотую жилу в виде дела Bank of New York. Левитес представляет Алексея Волкова -- находящегося в бегах члена троицы Волков--Эдвардс--Берлин, Кингхэм является адвокатом Люси Эдвардс и Петра Берлина, а заодно и замешанных в деле компаний Benex и Becs. Кингхэм был и членом адвокатской команды украинского экс-премьера Павла Лазаренко, арестованного в аэропорту Кеннеди 19 февраля позапрошлого года и сейчас ожидающего суда в сан-францисской тюрьме. Лазаренко, как и Бородина, требовали швейцарцы; но пока он сидел в КПЗ и боролся против выдачи, ФБР нарыло на него достаточно компромата, чтобы привлечь к суду за отмывание денег в самой Америке. По моим данным, ФБР давно и активно собирает материал и на Бородина, но, пока, видимо, недостаточно для того, чтобы федеральная прокуратура привлекла его к суду.

Судья разрешил Левитесу и Кингхэму посадить с собой за стол приехавшую из Москвы адвокатессу Элеонору Сергееву, которая была намного красивее всех собравшихся, но участия в судоговорении не принимала в отсутствие здешней адвокатской лицензии. Российские адвокаты обычно выполняют за границей одну функцию: привозят из Москвы письма и документы, обеляющие арестантов. Чаще всего суды не придают им ни малейшего значения.

Судья Похорелски вошел в зал быстрой походкой и жуя. Жевать он продолжал на протяжении почти всей трехчасовой процедуры. Для начала судья решил вопрос о том, как называть Бородина. «Подсудимый» не годится, потому что его в Америке пока никто не судит, «ответчик» тоже, потому что ему никто не вчинял исков. Похорелски остановился на изящном arrestee -- «арестованный».

Кингхэм сразу выложил козырную карту, на которую накануне намекала защита: он оспорил правомочность прокурорского ходатайства, послужившего основанием для ордера на арест Бородина. Во-первых, Бородин везде фигурирует как fugitive, «беглец, или скрывающийся от правосудия», тогда как «он ни от кого не бегает». Во-вторых, написанный по-французски документ, который прокурор без перевода предъявил судье в прошлый раз, -- это не ордер на арест, а «мандат», то есть повестка, которой Бородина вызывают в Швейцарии на допрос. В Швейцарии «его пока ни в чем не обвиняют».

В-третьих, в ходатайстве прокурора Файерстоуна недостаточно фактических данных о выдвинутых против Бородина обвинениях. Требовалось также указать, какое максимальное наказание ждет Бородина, заявил адвокат, а этого сделано не было.

Прокурор вызвался исправить изъяны ходатайства, не отходя от кассы, и, в частности, сообщил, что Бородину в Швейцарии грозит максимум 5 лет, а мандат -- это и есть ордер на арест, к тому же накануне швейцарцы выписали еще один ордер на арест Бородина, перечисляющий новые преступления. Файерстоун заявил, что швейцарцы сообщили ему следующие дополнительные подробности. Бородин, «отвечавший за реконструкцию Московского Кремля», 17 марта 1997 года получил «откат» от фирмы Mercata в сумме более 10 млн долларов, переведенных на счет фирм Light Star Low Voltage Systems, Ltd. и Zofos Enterprises, Ltd. 16 октября 1997 года он получил еще 4,9 млн долларов.

Защитник Левитес заявил, что, во-первых, швейцарцы ни разу не пригласили Бородина на допрос, а, во-вторых, они было заморозили счета Mercata, но женевский суд недавно разморозил их, констатировав, что «позиции обвинения недостаточно сильны».

Если роль Кингхэма, о котором отзываются как об отличном адвокате, состояла в том, чтобы попытаться освободить Бородина подчистую, то на Левитеса была возложена задача по крайней мере добиться, чтобы его отпустили под залог, в таких случаях вообще не положенный, кроме как при «особых обстоятельствах». Левитес заявил, что Бородин является «высокопоставленным государственным деятелем России», и правительство России «нуждается в нем». «Не было ни одного случая, чтобы посол приходил в суд и заявлял, что его правительство не может без кого-то обойтись». Должность госсекретаря, которую занимает Бородин, эквивалентна посту заместителя премьер-министра, заявил Левитес. Россия внесет за него залог, у него не будет загранпаспорта, и он будет носить электронный браслет, но при этом сможет выполнять свои государственные функции в российском консульстве. Федеральную прокуратуру Левитес назвал «прислужницей швейцарцев», но этот выпад пропал впустую, поскольку его аудиторию составляли не нью-йоркские мещане, а бывалый судья, прекрасно знающий, кто кому служит.

На закуску адвокат заявил, что Россия готова сделать для Бородина исключение из своей Конституции, запрещающей выдачу российских граждан за границу, и отдаст его американцам, если он убежит из-под залога на родину. Этот посул был явно неудачным: американцы относятся к конституции как к чему-то незыблемому и подобное предложение изобличает несколько легкомысленное к ней отношение.

И точно: Похорелски заметил на все это, что не силен в международном праве, но знает, что «правительства меняются», «мнения людей меняются», и если Бородина отпустить в консульство, то у правительства США в случае чего не будет ни малейшей возможности его оттуда извлечь.

Левитес быстро предложил, чтобы Бородина поселили в квартире или гостинице поблизости от консульства, где он бы мог выполнять свою важную государственную работу, а на дверях поставили американского охранника, услуги которого оплачивала бы Россия. Однако судья остался при своем мнении.

«Единственным особым обстоятельством будто бы является то, что обвиняемый выполняет нужную государственную работу в России», -- продолжал Похорелски (позабывший, что Бородин -- «арестованный», а не «обвиняемый»), но по закону это не так. Судья оговорился, что вопрос не закрыт, и если у адвокатов найдется сказать ему что-нибудь новое, то милости прошу. А Бородина отвезли обратно в новый корпус федеральной тюрьмы MDC, в которой ему отвели целый этаж, хотя камеру, как положено, запирают в 11 вечера и отмыкают к завтраку, начинающемуся в 6 утра.