Фестивальная мода на иранское кино уже настолько устоялась, что обеспечивает интерес к любому новому фильму из этой страны, тем более если дебютант поработал ассистентом на картинах у самого Аббаса Киростами. Картина иранского режиссера Хассана Ектапанаха «Джомех», показанная на фестивале «Лики любви», -- это очень простая история юного афганца, работающего на иранской ферме и мечтающего жениться на местной девушке. Традиционные уже для иранского кино мотивы -- простодушные герои, наивная, добрая история -- в этом фильме, пожалуй, слишком уж просты и незамысловаты. Однако экзотический быт иранской глубинки и профессиональная работа режиссера и оператора способны сделать фильм зрелищем если не трогательным, то по крайней мере любопытным. Хассан Ектапанах с 18 лет работает в киноиндустрии. За 20 лет он сменил массу профессий: от помощника звукооператора до ассистента Аббаса Киростами. «Джомех» -- его первая режиссерская работа, которая была удостоена «Золотой камеры» -- приза Каннского фестиваля за лучший дебют. На «Ликах любви» награду за лучшую мужскую роль получил исполнитель главной роли -- непрофессиональный актер Джалил Назари, сейчас находящийся в немецкой тюрьме вроде бы за нарушение иммиграционного закона. Вышедший за призом Ектапанах выразил надежду, что благосклонность «Ликов любви» сыграет роль в освобождении актера. С режиссером, приехавшим в Москву для представления своего фильма, беседовала Анна СТАРОБИНЕЦ.

-- К какому жанру вы относите «Джомех»?

-- Я бы назвал это художественной документалистикой. Мой фильм абсолютно реалистичен. Там даже нет ни одного профессионального актера.

-- Насколько жизнь героев близка к тому, как люди живут в Иране?

-- В деревнях так и живут. Для девушки считается верхом неприличия разговаривать с незнакомым мужчиной, а тем более с приезжим, с чужаком. Правда, в городах все не так строго -- там вполне нормальная жизнь. Единственное, что не совсем соответствует реальности в картине, это весы для взвешивания молока -- они очень старые и уже нигде не используются. Для меня эти весы, с одной стороны, внутренний судья каждого человека, с другой -- символ равенства всех людей.

-- Вы уделяете много внимания экзотическому иранскому быту. Хотите заинтересовать иностранных зрителей?

-- Нет, я даже не думал, что «Джомех» покажут за границей. Я об этом вообще не думаю, для меня главное -- мое личное мнение. Многие считают, что поскольку иранские фильмы показывают на международных кинофестивалях, иранские режиссеры специально снимают для заграницы. На самом деле это далеко не всегда так. Я мог бы по заказу других стран снимать документальные фильмы -- о том, как живут в Иране. Но я снимаю то, что мне хочется.

-- Ваш фильм можно назвать типично иранским кино?

-- Нет, я бы так не сказал. В Иране каждый год снимается около восьмидесяти картин, но из них разве что пять фильмов похожи на то, что снял я. Это, так сказать, «иранское кино не для всех». Остальное -- рыночные, кассовые фильмы, стилизованные под американскую или европейскую манеру.

-- Актуальна ли для вас проблема цензуры?

-- На самом деле и в других странах так называемая свобода весьма относительна. По-моему, это всего лишь лозунг. Свобода может существовать только внутри самого художника. Я стараюсь не вникать в политические степени свободы. Главное -- насколько я способен выразить свою внутреннюю сущность. Но вообще-то, несмотря на внешнюю безобидность картины, она очень сильно противоречит официальной политической позиции. Ее вроде бы хвалят, но на экраны между тем не пускают: тема взаимоотношений между иранцами и афганцами у нас табуирована. Но в своем фильме я пытался обратиться к сердцам людей, а не к их национальному самосознанию.

-- Допустимы ли для иранского кино откровенные сцены, эротика?

-- Нет, это абсолютно запрещено. Нельзя даже снимать женщин без платка на голове.

-- На фестивале "Лики любви" откровенных сцен предостаточно. Вас самого они не шокируют?

-- Нет, я спокойно к этому отношусь, но не сказал бы, что мне это очень нравится. По-моему, такая откровенность не имеет смысла. Изображение секса -- это мнимая свобода.

-- Кто финансировал вашу картину?

-- Благодаря покровительству такого великого мастера, как Аббас Киростами, у моей картины был французский продюсер. Надеюсь, дальше сама картина будет меня «продвигать». В идеале я хотел бы сам продюсировать свои фильмы.

-- О чем будет ваш следующий фильм?

-- О молодой девушке. Я пока написал только одно предложение в сценарии: «Я тебя люблю, женись на мне». В иранской культуре не принято, чтобы девушка сама себя предлагала. Представьте реку с очень сильным течением: по ней плывут большие рыбы, все в одном направлении. И лишь одна маленькая рыбка плывет против течения. Быть может, в конце пути ее ждет что-то очень страшное.

-- Работы каких режиссеров вам близки?

-- Я сознательно стараюсь не смотреть кино, больше читаю. Потому что когда смотрю -- мучаюсь, что сам не могу сделать так же хорошо. В кинематографе я совсем еще ребенок, мне надо многому учиться. Из иранцев я могу назвать Аббаса Киростами. Для меня он больше, чем учитель: в 18 лет я лишился отца, и Аббас, можно сказать, мне его заменил.

-- Не собираетесь ли вы в своих следующих работах изменить манеру -- использовать новейшие технологии, спецэффекты?

-- Нет, я собираюсь придерживаться того же стиля. Тем более что следующая история и подразумевает именно такую манеру -- она позволяет достигнуть более глубокого проникновения в ткань жизни.