Журнал «Знамя» был основан в 1931 году с понятной целью: «Перед лицом надвигающихся решительных боев между капитализмом и социализмом батальоны советских писателей становятся в ряды стальных дивизий мировой пролетарской революции -- вот что означает сотрудничество советских писателей в боевом органе Литературного объединения Красной армии и флота -- «Локаф». В 2001 году «Знамя» продолжает выходить. Многие считают его лучшим российским литературным ежемесячником. Первенство в культуре всегда спорно, но нет сомнения, что «Знамя» -- журнал живой, ориентированный на «либеральные ценности», эстетически открытый, любящий разномыслие и разновкусие. Совсем не похожий на батальон из «стальной дивизии».

Юбилей обернулся для редакции проблемой: что праздновать? Ясно, что журнал, преобразованный в 1986 году Григорием Баклановым, а ныне возглавляемый Сергеем Чуприниным, не может нести ответственность за то, что творилось в пору редакторства Вадима Кожевникова. (Модной ностальгией по советчине в «Знамени» не хворают.) Но ясно и другое: даже насквозь советские журналы не могли вовсе обойтись без достойных писателей. Качественной истории отечественной литературы ХХ века у нас нет. Когда появится (боюсь, нескоро), увидим весьма сложную картину -- мрачную, но «переливчатую», с неожиданными оттенками. Журнал не мог взяться за такой труд -- он выпустил антологию, в которую вошли лучшие знаменские публикации. И демонстративно (но точно!) ее озаглавил -- «Наше «Знамя».

Мальчишку шлепнули/ в Иркутске./ Ему семнадцать лет всего./ Как жемчуга на чистом блюдце./ Блестели зубы/ У него. Это некогда хрестоматийная «Комсомольская песня» Иосифа Уткина. Как ни относись к убеждениям автора, а ведь поэзия! И то же чувство испытываешь, читая в разделе «1931--1940» стихи Владимира Луговского, еще не вполне окостеневшего Николая Тихонова, Ильи Эренбурга (А час спустя заря позолотила/ Чужой горы чернильные края./ Дай оглянуться -- там мои могилы,/ Разведка боем, молодость моя!). Впрочем, это ожидаемо. Как и сильный рассказ Василия Гроссмана «Мечта». Но рядом «Ночь перед эвакуацией» Семена Липкина -- и тут удивляешься: значит, все-таки иногда и таких печатали. И даже до войны!

Война допустит на знаменские страницы не только Ольгу Берггольц и Константина Симонова, но и Андрея Платонова (рассказ «Броня»), Виктора Шкловского («Памяти Юрия Тынянова»; кстати, в «Знамени» печаталась и третья часть тыняновского «Пушкина», как и все «объемные» вещи, не попавшая в антологию), поэтов Марию Петровых, Наталью Крандиевскую-Толстую, Владимира Лифшица, саму Анну Ахматову. Да, Ахматова говорила, что ей все равно, в каком советском издании печататься, но все же радостно, что в 1945 году люди могли прочесть: Наше священное ремесло/ Существует тысячи лет,/ С ним и без свету миру светло,/ Но еще ни один не сказал поэт,/ Что мудрости нет и старости нет,/ А, может, и смерти нет.

«Знамя» первых послевоенных лет -- это «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, «Двое в степи» Эммануила Казакевича (мгновенно разгромленная повесть в антологию вошла), «Спутники» Веры Пановой, «Дом у дороги» Александра Твардовского, великое стихотворение Михаила Исаковского (тоже сразу же охаянное): Он пил -- солдат, слуга народа,/ И с болью в сердце говорил:/ «Я шел к тебе четыре года,/ Я три державы покорил". // Хмелел солдат, слеза катилась/ Слеза несбывшихся надежд,/ И на груди его светилась/ Медаль за город Будапешт.

Да, это наше «Знамя». И даже -- наше знамя. Но было ведь и другое, о котором рассказано в преамбуле к разделу «1946--1953», -- с «Падением Берлина», «Счастьем» и «Жатвой». И зря редакторы подчинили композицию книги «большой хронологии». До 1948 года (замена партийного, но писателя Всеволода Вишневского строчкогоном-функционером Кожевниковым) «Знамя» жило инерцией военных лет, то есть допускало на свои страницы и живую литературу (за то и расколошматили); характерно, что в антологию вошел лишь один (!) текст, опубликованный в «обновленном» журнале, -- милое (и в общем, среднее) стихотворение Исаковского.

Дальше -- не так интересно. Конечно, в 1954--1963 годах публиковались в «Знамени» яркие вещи (в том числе ставшая знаковой повесть Эренбурга «Оттепель»), только где они тогда не публиковались? Все на своих местах: Евтушенко и Вознесенский, Бакланов и Астафьев, Винокуров и Тряпкин, Казаков («Осень в дубовых лесах») и Слуцкий, даже бывший зек Заболоцкий, даже будущая мировая знаменитость Геннадий Айги (в переводе Ахмадулиной), даже Пастернак. Тут, впрочем, улыбнешься: роковое словосочетание «Доктор Живаго» появилось в кожевниковском журнале, здесь в апреле 1954-го печатались стихи из романа: «Весенняя распутица», «Март», «Разлука», «Свиданье»...Как будто бы железом,/ Обмокнутым в сурьму,/ Тебя вели нарезом/ По сердцу моему...

Только кончилось все это. И до чего же бесцветно «Знамя» брежневских лет. Что в 1965--1974, что в 1975--1985. (Зачем было два раздела вводить? Что изменилось в тихом омуте?) Конечно, ни одного постыдного текста в антологию не вошло. Конечно, рассказы Георгия Семенова и Юрия Трифонова, стихи Леонида Мартынова, Юрия Левитанского и Игоря Шкляревского дурных эмоций не вызывают. Но и шибко радостных -- тоже. А как вспомнишь их контекст (преамбулы помогут), все эти «Щиты и мечи», «Блокады», «Победы», всю эту полуграмотную (в лучшем случае!) скуку -- хоть плюнуть да бежать.

Как же круто изменилось «Знамя» при Бакланове, когда в журнал двинулись едва ли не все настоящие литераторы. (Ну и желавшие таковыми слыть). Как приятно видеть в антологии рассказ Фазиля Искандера «Бармен Агдур» или «Искусство кройки и житья» Булата Окуджавы, вспоминать себя тогдашнего, читающего «Черные камни» Анатолия Жигулина (нет длинной повести -- есть «Колымская песня»), «Ночевала тучка золотая...» Анатолия Приставкина (тоже нет, а помнится), стихи Инны Лиснянской, Александра Кушнера, Иосифа Бродского, первые рассказы Олега Ермакова. Наше «Знамя», наше!

Как и «Знамя» последних лет, представленное, к сожалению, не текстами (объем держит!), а речами лауреатов премий журнала. Юрий Давыдов, Георгий Владимов, Тимур Кибиров, Юрий Буйда, Эмма Герштейн, Андрей Дмитриев, Марина Вишневецкая, Владимир Маканин, Евгений Попов, Людмила Петрушевская, Михаил Кураев... Назвал малую часть и еле остановился. Кстати, список пополнится в четверг, когда журнал совместит подведение годовых итогов с торжеством в честь своего семидесятилетия. С чем и поздравляю всех, кто делает, читает и любит «Знамя». Наше «Знамя» -- нас и поздравляю.