В Центре международной торговли прошла пресс-конференция, посвященная двадцатилетию Музея современного русского искусства в Джерси-Сити под Нью-Йорком. Музей был открыт в шестую годовщину знаменитой «бульдозерной выставки», 15 сентября 1980 года. В основном здесь собраны полотна, некогда запрещенные к показу в СССР. Костяк коллекции составили около 500 работ, вывезенных из Союза Александром Глезером, который тогда же стал генеральным директором музея. Список авторов звездный: Оскар Рабин, Владимир Немухин, Николай Вечтомов, Анатолий Зверев, Михаил Шемякин, Ольга Потапова, Владимир Яковлев, Олег Целков, Дмитрий Краснопевцев...

С 1980 по 1991 год музей организовал 54 персональные и групповые экспозиции. Особенно успешной была выставка «Неофициальное русское искусство» (1983, Вашингтон, залы Конгресса США). С 1991 года музей расширяет поле своей деятельности: занимается поддержкой молодых русских художников, «детей перестройки». Регулярно проходят их выставки, работы все чаще покупаются заокеанскими коллекционерами. Не забыта и старая гвардия. Выставки классиков «Второго русского авангарда» прошли в Третьяковской галерее, музеях Харькова, Одессы, Симферополя. Готовится выставка в Киеве. Украинские националисты уже окрестили деятельность Глезера «новой русской экспансией».

Главной новостью на пресс-конференции стал проект создания Музея современного русского искусства в Москве. Идея родилась несколько месяцев назад: заокеанский музей Глезера подписал договор о сотрудничестве с российской некоммерческой организацией «Третье тысячелетие», взявшей на себя роль посредника между авторами проекта и финансовыми кругами, способными помочь с его реализацией.

Новый музей мог бы решить сразу несколько стратегических задач. Во-первых, пропагандировать на мировом уровне русское искусство ХХ века. «Этот век в изобразительном искусстве был русским, -- говорит Глезер. -- Другое дело, что в сознании средних европейцев и американцев наш вклад в его историю ограничивается великим русским авангардом. Но то, что было сделано в России в послевоенные годы, не менее важно. Да, это уже не было авангардом формы, но это был авангард духа».

Во-вторых, при музее создается фонд по возвращению вывезенных на Запад картин русских художников. Фонд станет приобретать произведения, «всплывающие» на западных аукционах, вести переговоры с коллекционерами, художниками-эмигрантами. Некоторые коллекционеры уже сейчас готовы передать часть своих коллекций в дар музею. Это Патрик и Жаклин Лесьер, Мишель Бронштейн. Александр Глезер в том случае, если музей действительно возникнет, включит в его коллекцию как минимум 100 экспонатов из «золотого фонда» своего собрания: работы Кабакова, Булатова, Зверева, Немухина, Рабина. В-третьих, существование музея позволило бы поддержать и продвинуть на мировом арт-рынке перспективных российских художников младшего поколения.

Понятно, что формирование такого музея невозможно без государственного участия. Дело тут не только в престиже или тонкостях финансового обеспечения. Необходимо, чтобы новый музей оставался как равнодоступным для всех ценителей русской живописи, так и равноудаленным от амбиций тех, кто рискнет использовать его в своих интересах.

Не ясно, однако, в каких формах власть станет способствовать проекту. Присутствовавший на пресс-конференции министр московского правительства Кемер Норкин описал ситуацию так: «Пока участие московского правительства выражается в том, что мы поддерживаем идею и тем самым создаем ей положительный социальный имидж. Сейчас нужно, чтобы все поняли: это хорошо! А уж потом примемся за решение насущных вопросов: помещение, отопление и т.д.»

Ждать -- так ждать. Хотя кое-что сказать о сроках можно. По оценкам сотрудников нью-йоркского музея и самого Александра Глезера, при благоприятном стечении обстоятельств реализация проекта займет год. Звучит оптимистично.