Вчера состоялось представление любимого народом актера, режиссера и острослова Александра Ширвиндта труппе Театра сатиры. Церемония продолжалась недолго -- минут десять -- и прошла в спокойной дружественной обстановке. Из высоких чиновников в театре присутствовал министр культуры Михаил Швыдкой, который, как известно, и был повивальной бабкой новоиспеченного худрука. Валентин Плучек займет теперь пост почетного председателя художественного совета, то есть будет царствовать, а не править, сохранив прежнюю зарплату, персональную машину и другие привилегии. Он уверяет, что никаких претензий к своему преемнику не имеет.

Сам Ширвиндт неизменно высказывается в том смысле, что «цели ясны, задачи определены», курс менять радикально не будем, залы у нас и так полные, Валентин Плучек много сделал для театра, я человек добрый (в смысле никого увольнять не собираюсь, пусть живут, трудятся), в общем, все будет как при дедушке. Единственная корректива, на которую готов пойти Ширвиндт, была сформулирована им так: «Больше юмора, меньше сатиры». Но сатиры в Театре сатиры последнее время и так было немного. А низкокачественного юмора хоть отбавляй. По сути, он медленно, но верно превращался в филиал Театра эстрады. И назначение Ширвиндта, единодушно поддержанное на собрании труппы, лишь закрепило уже давно начавшийся процесс.

Это обстоятельство, собственно, и является единственным, что заслуживает внимания театральной общественности и прессы. Последняя между тем сосредоточилась на том, как реагировал Плучек на саму возможность ухода с поста главного режиссера. Не безнравственно ли «выгонять» человека из театра, в который он вложил в него столько сил и т.д.? Но помилуйте. Что, собственно, случилось? Девяностолетний Плучек уступил место шестидесятилетнему Ширвиндту. И только? Но на том же Западе, который по делу и без дела у нас принято ставить самим себе в пример, скажем, во Франции, человека, которому исполнилось не девяносто, а те же шестьдесят могут с легкостью попросить освободить должность руководителя курса или завкафедрой. Потому что молодые подпирают. И это никем не воспринимается как особый цинизм. Такова традиция. У нас традиции другие. Не будем оценивать их с моральной точки зрения. Лишь подчеркнем, что проблема неуважения к старости -- далеко не самая актуальная проблема современной российской жизни. Скорее наоборот. Руководящую должность человек, особенно театральный, обычно занимает у нас после того, как начинает получать пенсию, и сей парадокс никого не смущает.

«Зато это прецедент, -- восклицают некоторые, -- теперь наконец главные режиссеры не будут занимать свой пост пожизненно». Хорошо бы, если так. Но сомнительно. Все-таки случай Плучека уникален. Семидесятилетние главные режиссеры, а их в Москве немало, на его фоне кажутся буквально юношами, и вряд ли в ближайшее время у них появятся преемники.