Два года назад Кузбасс был центром "рельсовых войн", в ходе которых шахтеры, вылвигая экономические и политические требования, перегораживали железнодородные магистрали. У той войны были свои победители и побежденные, мирные переговоры и контрибуции. В этом году юбилей «рельсовой войны» в Кузбассе не отмечали, хотя в памяти народной она осталась. Время от времени угроза прибегнуть к пикетам на рельсах снова всплывает. Виктор Ившин, глава Анжеро-Судженска, где все и начиналось, говорит, что как только намечается очередной социальный конфликт, ему тут же напоминают о возможности перекрытия Транссибирской магистрали, проходящей через город.

Возможно, «рельсовая война» была тем самым уроком истории, который хорошо усвоили все стороны и который никто не хотел бы повторять. Хотя современное рабочее движение в Кузбассе с фатальной неизбежностью шло к горячему лету 1998 года. К конфронтации, которая потрясла всю Россию.

Первый раз Транссиб в Анжеро-Судженске перекрыли осенью 1994 г., с «подачи» тех же самых людей, которые позже стали лидерами рабочих комитетов. Горняки шахты «Судженская», ныне закрытой, требовали всего лишь зарплаты и увольнения директора предприятия. Ситуацией сразу же воспользовался лидер ЛДПР Владимир Жириновский, пославший в Анжеро-Судженск своих людей. Вскоре к двум требованиям шахтеров «Судженской» прибавилось еще 20. В первую очередь, нужных ЛДПР.

Ни этот случай, ни еще несколько подобных, что прошли в Анжеро-Судженске, власть предержащие «не заметили». То же шахтоуправление «Сибирское», что в мае 1998 г. стало зачинщиком многонедельного пикета на Транссибе, на несколько часов перекрывало железную дорогу в конце декабря 1997 г. Предупреждениям внимать упорно не хотели.

Петр Бизюков, кузбасский социолог, директор кемеровского филиала Института сравнительных исследований трудовых отношений, убежден, что «рельсовая война» 1998 г. была естественным итогом хронической неспособности «системы» решать трудовые конфликты нормальным путем. А ведь шахтеры, бюджетники, да и другие группы работников с ущемленными правами первое время пытались добиться правды, не прибегая к военным действиям. Например, выбивая зарплату через суды.

Трудовые конфликты и социальная напряженность шли по нарастающей. Шахтеры, отмечает г-н Бизюков, начинали с обычных стачек, потом перешли к забастовкам под землей. Несанкционированное пребывание под землей по закону должно вести к остановке работы шахты, но начальство научилось этого не замечать. Тогда конфликты перешли на новый уровень: Петр Бизюков называет его «автотерроризмом».

Одной из первых таких акций протеста была голодовка на шахте «Кузнецкая» в Полысаево в апреле 1995 г. Сюжет о ходе голодовки был показан на одном из местных телеканалов как раз в тот момент, когда жены голодающих горняков добились приема у представителя президента по Кемеровской области Анатолия Малыхина. Одна из делегаток, увидев мужа, потеряла сознание, и г-н Малыхин, сам из шахтеров, немедленно отреагировал. В тот же день съездил на шахту, спустился под землю, уговорил голодающих прекратить акцию под его гарантии.

Но потом и такие акции власти замечать перестали. Даже когда «автотерроризм» стал буквально убийственным: в Кузбассе было отмечено несколько случаев суицида от полной безысходности жизни без зарплаты. И только после этого «автотерроризм» сменился протестом, направленным против других. Чего себя гробить, когда на это не реагируют.

В феврале 1998 г. на той же шахте «Кузнецкая» рабочие захватили ненавистного им директора Александра Терновых в заложники: тот послал горняков в шахту, где был подземный пожар, и они погибли. Опять пришлось реагировать представителю президента по Кемеровской области, им к этому времени стал Валерий Белорус. Он добился ареста директора шахты. Несколько случаев захвата начальства в заложники были отмечены в 1997--1998 гг. в Анжеро-Судженске и в Салаире. В поселке Яшкино местные жительницы после того, как в магазине в счет долгов по детским пособиям им выдали карамель с червями, взяли в заложники главу районной администрации. А летом 1998 г. рельсовая война сделала заложниками десятки тысяч пассажиров поездов, следовавших по Транссибу, металлургические комбинаты Новокузнецка, сотни других предприятий.

И для властей, и для рабочих рельсовые войны не прошли даром. По оценке Петра Бизюкова, «система» поняла, потому что ее проняло. В этом смысле показательна позиция министра путей сообщения Николая Аксененко, ярого противника пикетов на рельсах. После «войны» он стал активно помогать Анжеро-Судженску. Из средств министерства летом 1998 г. городу была направлена помощь (явно под лозунгом «только б не было войны»), в следующем году было выделено 35 млн рублей из резервного фонда МПС и еще 8 млн рублей -- в этом году. Сегодня нет проблем с финансированием угольной промышленности из федерального бюджета, деньги поступают стабильно и в полном объеме, в том числе и на решение социальных проблем.

В среде рабочих сформировались защитные постоянно действующие структуры. Защитниками шахтеров стали как раз те, кто по природе своей и должен ими быть: профсоюзы. Но для них это превращение было таким же трудным, как и для «системы», ведь многие годы профсоюзы продолжали оставаться «школой коммунизма», а умения защищать работников в рыночной экономике, выстраивая социальное партнерство, так и не приобрели. Поэтому в 1998 г. правительственная комиссия вела переговоры не столько с представителями профсоюзов, сколько с лидерами стихийного рабочего движения, с председателями рабочих комитетов. Опыт рельсовой войны 1998 г. показал, что работники на профсоюзы не рассчитывают и могут обойтись без них, выставляя требования самостоятельно. Усвоив это, из распределителя социальных благ профсоюзы постепенно превращались в традиционные тред-юнионы. Спустя два года именно профсоюзы взяли на себя переговоры с работодателями, заключение трехсторонних соглашений, контроль над распределением государственного финансирования.

В известной мере, социальное партнерство уже работает. Положение в регионе стабилизировалось, уже около года практически не отмечается крупных акций протеста, забастовки случаются крайне редко и не вызывают широкого резонанса. Один из лидеров рабочего движения Анжеро-Судженска Виталий Потапочкин так описывает нынешнее положение: «Зарплата есть, а что еще нужно рабочему человеку? Зарплата, достойная зарплата. Вот нам бы ее сейчас немного повысить, и все».