Московское издательство "Центрполиграф" открыло новую фантастическую серию "Перекресток миров". Первой ее книгой стал роман Дмитрия Янковского "Рапсодия гнева". Действие происходит в недалеком будущем в Крыму. Выстрелом снайпера убит сотрудник американской религиозной миссии. Следователю, взявшемуся раскручивать дело, автор с первых страниц дает в собеседники ветерана чеченской кампании, чтобы тот мог привести героя (а заодно и читателя) к простому выводу: американца убить стоило. И не только этого.

Превратить нормального человека в убийцу непросто. Вся работа сталинской пропагандистской машины была подчинена этой цели. И достичь ее нередко удавалось именно потому, что обывателю каждодневно вдалбливалось: "враги народа" -- не совсем люди; они что-то вроде насекомых-вредителей. А посему давить их не только не преступление, но и гражданская доблесть.

Поскольку в нынешней России агитпроп все еще мертв, а обкатать «новую государственную идеологию» уже хочется, высокая миссия поручается массовой культуре, призванной "разогреть" аудиторию. Враги названы: это Америка и американцы. Помнится, антиамериканизм брежневского образца (странная смесь любопытства, зависти, обиды и спеси) не был чересчур уж агрессивен. Конечно, заокеанские шпионы разоблачались, а атрибуты заграничной "красивой жизни" развенчивались, однако наши десантники впрямую гвоздили американских морпехов в одном только советском фильме -- "Одиночном плаванье" Михаила Туманишвили, не слишком поднимавшемся на щит даже тогдашними идеологами. Сейчас все по-другому. Зернами антиамериканизма медленно, но верно засевают незрелые умы. Чем попсовей, тем лучше. Чем дальше, тем круче. Когда в первом балабановском "Брате" подпивший Данила сообщал случайному иноземцу, что Америке придет "кердык", это выглядело смешно. Когда в "Брате-2" тот же Данила в упоении "мочит" американцев (а попутно "чернозадых" и "хохлов"), становится страшновато: далеко ли зайдем?

Судя по книжке "Центрполиграфа", зайти можно далеко и скоро. Первая половина "Рапсодии гнева" плотно нашпигована сведениями о гнусной сущности Америки: "мораль, упрощенная до доллара"; "экспорт американских "ценностей" построен на лжи"; вся Америка -- "государство-хулиган", "огромная банда разнузданных гопников, вооруженная ядерными ракетами и высотной авиацией". Автор объясняет, что американское "благополучие ничем не связано с их образом жизни, с их ценностями", "оно основано только на разграблении богатейшего континента". (Вопрос о том, почему нам-то не удалось разграбить свой не менее богатый континент, дабы поднять уровень жизни до американского, остается за кадром.) Читателю внушается, что все наши проблемы, от чеченского сепаратизма до ухудшения демографической ситуации, -- американских рук дело. "Америке пришлось снова вбухивать колоссальные средства, чтоб заново возродить в Чечне бандитское государство". Падение рождаемости связано, во-первых, с сексуальным просвещением юношества. ("Банальный половой акт в конце романтической первой любви. Нет уж, простите! Это все равно что украсть детство, пионерские лагеря, задорные песни и яркий свет искристых костров".) Во-вторых, наших женщин "выманивают брачными агентствами за границу путем несбыточных обещаний". Для чего? "Потому что американки не хотят рожать, они заняты только карьерой, оставляя мужа без шанса на наследника. Потому что муж для них только источник дохода". Так жители США превращаются едва ли не в киношных "чужих" -- почти что пришельцев-паразитов, лишенных любых человеческих черт. "Для них вполне естественным является оставить товарища в опасной ситуации, под обстрелом, например..." Вывод очевиден: "Они настоящее зло... Явное и неприкрытое". Ну а на войне как на войне. Потому-то в последней четверти романа герои с упоением расстреливают американских агрессоров, вздумавших вторгнуться в Крым при поддержке подлых украинцев. Впрочем, на этих автору жаль даже пули тратить: что, мол, взять с неразумных пожирателей сала?

С литературной точки зрения роман, прямо скажем, не шедевр. Автор механически перенимает у подлого янки Тома Клэнси "монтажный" принцип построения сюжета и использует обожаемые Голливудом "флэшбэки" только для того, чтобы нагнать "листаж". Подчеркнув, что у американских агрессоров в Крыму русский язык "был великолепен, куда лучше, чем у большинства горожан", сам сочинитель не может этим похвастаться. Положительный персонаж ("за этой напускной солидностью следователь будто прятал истинное лицо души, а сетка морщин вокруг серых глаз выдавала затаенную, давно накопленную усталость") отличается от отрицательного ("нехороший огонек, настойчиво пробивающийся через служебную маску доброжелательности") с первого взгляда. Ну а когда "сползает с души огорчение", когда "надежда тут же загудела в груди буйным пламенем", когда рядом "с породистым акцентом" возникают "раскосые глаза татарской крови", невольно думаешь: с какого языка это все переведено? Не с американского ли? И закрадывается страшное подозрение: не в заговоре ли "Центрполиграф" с супостатом? Иначе, почему у записных борцов с американской угрозой первой жертвой оказывается русская словесность?